Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС

Наступил 1965 год. Встречал Новый год в кругу семьи близких мне людей, собралась хорошая компания, было весело, хорошо. Встреча затянулась до 7 часов утра. Пришел новый год, в дневнике было написано: «Вот и начался новый, 1965 год, что он принесет? Должен, обязан, мы его просим очень принести счастье, успехи в работе, здоровье, выполнение планов и заданий для блага народа. Уверен, что 1965 год будет годом хорошим во всех отношениях — это так».

С первых дней января пошли разговоры о съезде колхозников страны. Хорошо бы начать эту работу со съездов колхозников союзных республик. Такое предложение и внесла Украина.

Дал задание соответствующим товарищам подготовить вопросы для Президиума ЦК КПУ по изучению партийного подполья на Украине и исследованию быта и культуры современного села.

11 января из Москвы позвонил В. К. Малин — заведующий особым сектором ЦК КПСС. Он сообщил, что на 12 января назначается заседание Президиума ЦК, надо мне быть.

12–14 января заседали, вопросов много, а беспорядка и неразберихи еще больше.

Был установлен никому не нужный и ничего не дающий, кроме формализма, порядок, что все члены, кандидаты в члены Президиума ЦК и секретари обязаны высказывать свое мнение по любому вопросу. Это была ложная демократия и настоящая говорильня. Более того, считалось, чем длиннее речь, тем активнее человек принимает участие в обсуждаемом вопросе. В противном случае подавалась реплика: «Ну что ж, он сказал несколько слов». Главное было больше говорить, а не глубина знаний или содержание сказанного. Очень пространные речи произносили Брежнев и в особенности Косыгин.

На этом заседании обговаривались вопросы: о совещании коммунистических, рабочих и социалистических партий; о занятых позициях Китаем и Албанией в международном коммунистическом движении. О положении на Кипре, в Турции и Греции. О положении во Вьетнаме. Остро обсуждался вопрос о направлении работы средств массовой информации. По этому вопросу больше всего выступал Брежнев. Он так «убедительно» говорил, что иногда было похоже даже на правду. Он говорил, что если нам и придется показывать руководство, то надо показывать коллективный разум, а не восхваление культа одной личности. Были, как казалось тогда, выработаны хорошие, принципиальные положения. Но, как показала впоследствии жизнь, это были только благие намерения, и если на первых порах что-то изменилось, то спустя некоторое время шумиха, трескотня, восхваление успехов стали вроде бы нормой, даже начали находить всему оправдания. А восхваления культа руководителя было раздуто до неимоверных размеров, и это тоже начало «признаваться» нормой — хотя все это не так давно нами же подвергалось жесткой критике.

На этом президиуме решался вопрос о созыве в феврале Пленума ЦК КПСС по вопросам сельского хозяйства. Было принято решение, что за достигнутые успехи надо наградить свекловодов страны.

2 марта в ЦК КПУ принял Янгеля М. К. Это замечательный человек, большая умница, чрезвычайно работоспособный, инициативный и смелый, принципиальный, бескомпромиссный. Многие этого не прощали, и ему трудно было работать. Он лишен отвратительных качеств — лести, подхалимства, заискивания. Поэтому его разумные, прямые высказывания и предложения часто не воспринимались, а подчас даже глушились. Я всесторонне его поддерживал. Он это чувствовал и многое мне рассказывал и раскрывал всю подноготную игры. На самом деле в ряде вопросов создавалась тревожная обстановка и далеко не блестящие дела с оснащением армии ракетами, здесь шла непонятная возня, междоусобная борьба.

По этому важному вопросу я решил проинформировать и откровенно все высказать Брежневу и попросил у него помощи в производстве ракет Янгеля, в особенности ракеты Е-67. Помощи, конечно, не получил, а неприятности имел: «Что вы этими вопросами занимаетесь? Нам все известно!» После такого ответа особой инициативы не проявишь.

6—10 марта был в ГДР на Лейпцигской ярмарке — была встреча с членами политбюро СЕПГ и лично с Ульбрихтом. Он не очень лестно отзывался о Брежневе, считая его довольно «легким» человеком, выскочкой с определенными склонностями к артистичности и саморекламе. Впоследствии его высказывания отразятся на нем же. Брежнев это «вспомнит». Разговоры с немцами были интересны, но они на нас смотрят несколько свысока. Мы на ярмарке были представлены бедно, нам надо очень много работать над вопросами конструкций, качества и эстетики нашей продукции, культуры оформления. Одним словом, есть над чем задуматься, а главное — недопустимо кичиться и самоуспокаиваться, что у нас все хорошо и самое лучшее.