Да пошли вы все!.. Повесть

Ведущий не пошёл на собачий толчок, где его приняли за диссидента, а уверенно затрусил в сторону старого дома, передвигаясь как обычно зигзагами от урн до водостоков. Ведомый еле успевал следом, стараясь держать вольнолюбивого гуляку в поле зрения среди мелькающих ног прохожих. Так, не в темпе променада, и дотрусили до Дарькиных пенатов. Там он остановился, оглянулся на нового хозяина, вбежал в старое родовое гнездо и скрылся в темноте. Иван Иванович присел на низкую скамеечку около пустой песочницы под многочисленными взглядами седых наблюдателей, сидящих целыми днями в застеклённых конурах. Ждать пришлось не очень долго – с десяток минут. Выйдя, страдалец постоял, разыскивая глазами большого друга, нашёл и, подойдя медленными шагами, уткнулся в лодыжки. Иван Ильич наклонившись, молча гладил маленького друга по спине. Он знал, что своё горе надо перетерпеть в одиночку, не делясь ни с кем. А ещё понял, что малыш ещё очень долго будет горевать о прежней хозяйке, и с этим надо мириться новому хозяину.

- Что делать, - успокаивающе произнёс он. – Надо жить дальше, - добавил дежурные в таких случаях, но верные слова.

Дарька поднял на него глаза, переполненные такой звериной тоской, какой никогда не бывает у людей.

- Пойдём, однако, - решительно сказал Иван Ильич, решив как можно скорее увести сироту с печального места. – Пойдём гулять, дружок.

Глаза малыша мгновенно прояснились, и он даже вильнул несколько раз пародией на хвост, как будто услышал хорошо знакомые и любимые три слова.

И пошёл, но не в обратный путь, как ожидал Иван Ильич, а за дом, а там – ещё за один и ещё… пока не кончилась застройка. Они неожиданно вышли к громадному реликту пощажённого матёрого леса. Толстенные сосны и старые берёзы начинались почти от самых домов и широко уходили вдаль, скрывая половину закатного неба. Затенённая земля под ними была сплошь укрыта толстым осенним ковром, сотканным из пожелтевших иголок и листьев, и украшена весенней зелёной травой, растущей редкими кустиками там, где на неё падали солнечные лучи. У Ивана Ильича при виде такого близкого земного рая растянулась блаженная улыбка, и он подумал, что не худо бы для сохранности природного чуда повесить табличку «Вход по божьим пропускам!», надеясь, что у Дарьки он есть, а его пропустят как опекуна. Не медля, они углубились в дебри, в которых было свободнее и чище, чем в парках. Широкая хорошо набитая любителями девственной природы тропа вела куда-то вдаль. Терпко пахло прелью.

- Озон! – восторженно воскликнул прошедший в рай по блату и вычитавший из книжек, что сосны в изобилии выделяют этот газ. – Красотища! – восхищался асфальтовый человек, подняв голову к небу и видя сквозь верхушки игольчатых красавиц высокое, выше, чем в городе, и далёкое нежаркое солнце. «Ну, Дарька! Вот молодчина!» - мысленно похвалил он проводника, а тот уже исчез между деревьями, знакомясь с незнакомыми следами и метками и предоставив хозяина самому себе. Иван Ильич тоже сошёл с натоптанной тропы и побрёл между могучими красавицами, загребая ногами ковровые листья, бездумно улыбаясь и глубоко вдыхая целительный воздух. То и дело останавливаясь, он прислушивался к шелесту листьев, жалел, что почти не слышно райских птиц, порхающих в вершинах деревьев, с наслаждением нюхал листочки берёз, осторожно помял игольчатую кисть и даже зачем-то пожевал несколько хвоинок, - в общем, приобщался к дикой природе, сдавленной тесным бетонным многоэтажьем, и никогда не чувствовал себя так хорошо в одиночестве среди немых хозяев.

«Хорошо бы построить здесь большой, пахнущий сосновой смолой, дом», - возмечтал он, расслабившись. – «Завести дворовое хозяйство – собака уже есть, библиотеку и… добрейшую, всегда улыбающуюся, немногословную хозяйку. И как можно меньше встречаться с извращёнными очерствевшими городскими обитателями. Отгородиться от всех высоким забором и зажить райской жизнью, не завися ни от кого». Он и не подозревал, что того же хотят многие, а многие на другом конце леса, у чистейшего озера, уже самовольно приобщились к местному сонму святых, купив сан и место на ворованные или отнятые деньги, построили двух- и трёхэтажные кирпичные кельи, огороженные высоченными металлическими заборами с колючей проволокой поверху, охраняемые сторожевыми собаками и камерами видеонаблюдения, заменившими табличку «Вход по божьим пропускам!».

Дарька, нарушив кайфорию, возник, словно из-под земли или материализовался из наэлектризованного озонового воздуха. Усиленно вертя обрубком и блестя возбуждёнными глазами, он встал вполоборота и всем своим нетерпеливым видом показывал, что надо идти-спешить за ним.