Да пошли вы все!.. Повесть

- Иван Ильич, накройте его чем-нибудь тёплым, - посоветовала мудрая соседка, - он от волнения, ран и воды будет мёрзнуть. Хорошо бы ветеринару показать.

Как же он сам о самом простом и необходимом не догадался? Вот тупица, обормот, бестолочь! Схватил мобильник, записную книжку с номерами телефонов, нервничая, не сразу нашёл нужный, перелистав странички дважды, быстро набрал номер и – о, радость! – услышал бодрый голос Курочкина.

- Слушаю.

- Пётр Алексеевич! – завопил, торопясь и волнуясь. – Дарьку сильно искусали псы. Приезжайте скорее.

Айболит не стал тянуть резину лишними расспросами, а коротко сообщил:

- Лечу! – и отключился.

- У-у-уф, - наконец-то вздохнул с облегчением Иван Ильич, словно свалил непосильную тяжесть с души.

Никогда он так не волновался ни при каких тяжёлых болезнях дочери. Там была Элеонора, а здесь он один ответственен за маленькую, но уже такую дорогую душу. Вспомнив, на чём прервался, нашёл в шкафу лёгкий пушистый свитер и накрыл им болящего, открывшего на секунду глаза и с благодарностью взглянувшего на хозяина. У Ивана Ильича навернулись слёзы. Нервы!

- Да вы успокойтесь, - участливо посоветовала Марья Ивановна.

- Да, да, - нервно согласился он, - надо успокоиться. Вы думаете, поправится?

- Поправится, - утешила она, - непременно поправится.

Он снял пиджак, повесил на спинку кресла, сел, наконец, на диван лицом к письменному столу, забыв предложить сесть женщине.

- А я сегодня работала, - сообщила та, решив новостью отвлечь его от гнетущих мыслей. – Начальница даже аванс выдала.

Он вопросительно перевёл на неё взгляд, не сразу сообразив, о чём она.

- Поздравляю, - сказал глухо и снова уставился под стол. Сообразив, вежливо поинтересовался: - Что слышно о муже?

Решив, что будет разговор, она сама, без приглашения, села на стул.

- А ничего не слышно, - ответила совсем не скорбным тоном. – Участковый сказал, что в городе не нашли. Теперь будут искать по всей стране.

- Тяжело вам будет без него, - механически пожалел он её, не отрывая глаз от дремлющего Дарьки. – Да и дети будут скучать.

- Ничего, - ответила она бодро, - мы уже начали привыкать засыпать и спать, не вздрагивая от пьяного стука в дверь, ругани и звона битой посуды. Помолчали, каждый со своей бедой. – А детям нужен другой отец. – Ещё помолчали – разговора не получалось. – Как вы, - и отвернула голову к окну.

Иван Ильич, отвлечённый раненым, всё же уловил в последних словах интонацию надежды и не сказал ни слова в утешение, боясь продолжения опасной темы. А она, умница, пересилила себя и предложила, улыбаясь:

- Хотите, согрею чаю?

- Хочу, - быстро согласился он, и тема была закрыта.

- Я приготовлю у себя, - сказала она и ушла, постеснявшись хозяйничать в чужой кухне.

А он в не проходящем беспокойстве полез проверить состояние больного. Дарька спрятал голову под свитер, согреваясь и чуть колыша накидку. Иван Ильич не стал его тревожить и на цыпочках ушёл в кухню, чтобы приготовить чашки, заварку и залежавшиеся слипшиеся шоколадные конфеты без обёрток. Там его и застал раздражающе громкий звонок и одновременный стук в дверь. Дарька, высвободив голову, глухо зарычал.

- Свои, Дарька, - подошёл к нему хозяин. – Входите, - пригласил громко, - открыто! – и снова укутал бдительного сторожа. – Свои. Тот, кто нам нужен.

Дверь распахнулась.

- Могу? – спросил Пётр Алексеевич, входя. – Привет, - поздоровался с хозяином за руку. – Где он?

Иван Ильич показал рукой под письменный стол.

- Сам выбрал место.

- Раненые и больные звери всегда прячутся, - объяснил ветэскулап, - но нам придётся его извлечь.

Он ушёл в ванную и вымыл руки. Вернувшись, расспросил, что и как делали. Удовлетворённо кивнул головой и попросил освободить стол.

- Клади сюда вместе с подстилкой, - приказал воспрянувшему духом хозяину, свалившему ответственность на знающего человека.

Легонько волоком вытянув приподнявшего голову Дарьку, Иван Ильич кое-как подсунул руки под одеяло, поднял не сопротивляющегося обмякшего малыша и осторожно уложил на операционный стол. Пациент словно понимая, что ему хотят облегчить страдания, не дёргался, не пытался встать, а только тихо утробно ворчал, не открывая глаз.

- Придерживай за голову и туловище, - опять приказал Айболит ассистенту, и тот, послушно убрав свитер, наложил на страдальца знакомые тому руки, наклонился, почти касаясь лицом заострившейся морды, и что-то говорил, сам не понимая, успокаивая и отвлекая внимание от чудодейственных рук опытного врача. – Хорошо, что обмыл по свежаку, - похвалил эскулап хозяина, не ставшего отказываться от чужой заслуги.

- Можно? – не вовремя вошла Марья Ивановна с большим фарфоровым чайником, очевидно сервизным, и тарелкой подрумяненных жаром ватрушек с творогом. Она переоделась в то самое синее платье и явно приготовилась разделить чаепитие с хорошим соседом.

- Можно, - разрешил Пётр Алексеевич, мельком взглянув на неё.

- Принесла чай, - стушевалась она при виде двух мужчин и распластанного на столе пса.

- Поставьте, пожалуйста, на кухне, - приподняв голову, недовольно попросил Иван Ильич.