Да здравствует Герберт Уэллс!

Снова взваливаю себе на плечо труп моего «пропуска», и иду к ближайшей запертой двери. Оглянувшись, убеждаюсь не без злорадства, что все поналетевшие дроны так и висят у прозрачных дверей снаружи, бессильные проникнуть внутрь. Правда, они не стреляют. Вероятно, прозрачные стеклянные тонированные стеклопакеты всё равно настолько толсты, что из их мелкашек не пробить! И теперь ждут мои «пчёлки» подкреплений. Да и на здоровье: чтоб «пронять» меня, нужен танк! А он на верхние этажи не проедет. Ха-ха.

За ближайшей дверью оказалось служебное помещение. Вёдра, швабры, тряпки… Но понимаю, что я на верном пути: лестничные пролёты всяких там пожарных лестниц где-то поблизости от таких каморок и бывают. Для персонала. А для «клиентов» – лифты!

Дверь такого лестничного нашёл действительно рядом. Открывается она от ладони моего подопечного легко, тихо щёлкнув. Поднимаюсь по мелким ступенькам на три пролёта. Лестница уходит вверх, но здесь есть ещё дверь – на второй этаж, насколько могу судить. Сканнер, ладонь. И вот я и внутри.

Коридор налево и направо. А вперёд, прямо напротив входа – дверь. Открываю ладонью моего «пропуска» и её. Поражает мертвенно-сиреневый свет, льющийся оттуда. Вхожу.

Дверь за моей спиной автоматически, и медленно, закрывается. Тело бедолаги-мертвеца как-то само падает с моего плеча. Но я не обращаю на всё это внимания.

Потому что то, что увидел – поражает до глубины души. Можно сказать – в дрожь бросает. Так, что дышать забываю. Потом только судорожно так вдохнул. И заставил себя вернуться к реальности. И перестать рефлектировать, а внимательно изучать. Смотреть.

Передо мной – ряды. Ряды подвешенных на тросах за узкие стальные распорки, на которых покоятся затылки, запястья, плечи, бёдра, колени и пятки – тел.

И не кого-то вроде мелких инопланетян.

А нас. Людей. Хомо сапиенсов.

И не просто – людей, а нас. НАС!!!

То есть – членов Братства!!!

Потому что первый ряд – сплошь Влады. С его спокойным и уверенным выражением на спящем лице, и могучими мышцами бицепсов и икр. И волосатой грудью. В мертвенном сиреневом освещении, льющемся и с потолка, и со всех сторон, зрелище – вообще как в фантастическом кошмаре! Особенно напрягает, что к каждой голове подключён толстый кабель – и ко всему черепу из него отходят проводки.А к боку, возле печени – подключены трубки от какого-то небольшого аппарата, стоящего под каждым телом. И аппараты жужжат. Стало быть тела – в коме. Но готовы, по первому требованию, ожить. И тогда их можно в этом Мире перенести куда угодно. И дать любое Задание…

«Владов» насчитал тридцать пять.

Дальше идут ряды – Кузьмича, Андрея, Эльдара, Михи… И меня. За мной – и все остальные. Все двадцать один член. И за последним, это – Стас! – сразу стена.

Сглотнув, и стараясь только не вопить во весь голос, подхожу к себе. Смотрю.

Ну и противный же я вблизи. Когда смотришь словно со стороны. Отрешённо.

Тощенькие белёсые усики, которые сейчас сиреневого цвета, как и кожа, делают моё лицо, оказывается, похожим чем-то на Гитлера. Молодого. Дикая мысль пронзает меня до корней мозгов: а ну как я – и правда: малолетний клон Гитлера?! И все наши – тоже чьи-то клоны?! Каких-нибудь известных психопатов, или маньяков? Или – особо храбрых и сильных солдат?!

С этой немудреной мыслью я и замечаю боковым, всегда настороженным, зрением, откуда-то сзади движение! От стены отделился, и движется ко мне странный агрегат – наподобии шкафа. Направляющий на меня что-то вроде тарелки от спутниковой антенны.

И падаю я почему-то на пол. Сознание отключается как-то не сразу, и хоть тело больше ничего не ощущает, глаза продолжают, словно у той же видеокамеры, фиксировать происходящее прямо перед ними. И отлично вижу я, хоть и под углом девяносто градусов, как в открывшуюся дверь в боковой части помещения въезжает каталка – самая обычная медицинская каталка, на которых возят неходячих больных. Везут её четыре длинночерепных, из местных. В белых халатах. А за ними маячит…

Там, за сразу закрывшейся дверью, успел я разглядеть.

Хозяйку.

После этого глаза тоже отключаются, и мозг мой устремляется в какую-то ледяную яму, сотрясаемый диким воем сирены, и дрожью боли и отчаяния!..

Очнулся, естественно, на татами.

Странно, но всё произошедшее помню! Ничего из памяти, как я уж было испугался, не пропало! Не стёрли…

Или не захотели – а вдруг такое «стирание» уничтожает часть мозга? Или делает его работу менее эффективной? Но тогда получается…

Что получается, размыслить не успеваю, потому что слышу голос тренера:

– Внимание, бойцы! После душа и одевания всем подняться в класс!

И поскольку все и правда, потянулись в душ, не успел я сегодня, значица, перейти на Четвёртый…

Пока моемся, не пообщаешься. Но пока одеваемся, успеваю подобраться к Владу, и подмигнуть ему. Он ситуацию просекает сразу:

– Завтра. Там же. В двенадцать.

Больше говорить ничего не надо, и, сразу понимаю, что предупредит он и Цезаря.

В классе рассаживаемся как всегда, тренер стоит, ждёт. Когда все замерли, глядя на него, он говорит: