Да здравствует Государь!

Перед самой свадебной поездкой он прочел доклад Витте Государственному совету. Касался он будущего Сибирского Пути но как оказалось — лишь постольку-поскольку. Главным образом речь шла о необходимости расширения русской торговли на Дальнем Востоке на том основании, что «Россия не только может, но и должна воспользоваться как выгодами, посредника в торговом обмене между Востоком Азии и Западом Европы, так и выгодами крупного производителя и потребителя, ближе всех стоящего к народам Азиатского Востока». Витте ссылаясь на мнение «финансовых кругов» ратовали за энергичное хозяйственное освоение края — что отвечало задачам России — устройство портов, создание военного и торгового флота на Тихом океане, развития торговли со странами Дальнего Востока. И все это требовало стабильной мирной обстановки в крае, в чем также заинтересованы русские переселенцы на Дальнем Востоке. Сторонники развития русского Дальнего Востока считали, что торговля с Китаем будет одним из краеугольных камней российского могущества: связь Запада с огромной частью Азии будет зависеть от России, и это поднимет ее стратегическую значимость. При помощи экономических и дипломатических связей Россия станет фактическим протектором Китая. Впереди им виделись безбрежные горизонты российской опеки над Азией.

И в этой связи говорилось что мирные отношения с Японией крайне важны.

А что он собственно знает об этой стране?

Да почти ничего… Параграфы из учебника географии, прочитанный им в «Ниве» очерк участника экспедиции Путятина, само собой «Записки» капитана Головина и книгу профессора Маркова о неудачном посольстве камергера Рязанова — оставившая у него странное послевкусие — вроде бы герой положивший труды и саму жизнь на алтарь Отечества а на деле вышла медвежья услуга человека понимавшего в деле за которое взялся столько же сколько в кузнечном. И все… Еще «От моря и до моря» входящего в моду британца Киплинга — где он со все той же британской высокомерной манерой высмеял пытающихся подражать цивилизации «туземцев». А нет — еще книга автора которой он запамятовал — о делах Петра Первого — при котором была сделана первая попытка завязать отношения с островной империей..

…Неоднократно ураганы уносили японские суда от родной земли и, вдоволь наигравшись, выбрасывали на чужой берег. Суденышко на котором плыл купеческий подручный из Осаки Дэмбэй, как и многие другие, было разбито стихией — его прибило к камчатским берегам, где камчадалы — тогда еще буйные ительмены — взяли японцев в плен, а груз разграбили. Там бы и завершил свою жизнь Дэмбэй влача полурабское существование среди ездовых собак и чумов, если бы о нем случайно не узнал казачий атаман Атласов и затребовал чужака как приложение к ясаку.

Вскоре Дэмбэй оказался в Якутске, а затем был отправлен в Москву.

В селе Преображенском под Москвой в 1702 году и произошла встреча с Петром I.Тот в своих трудах нашел время встретиться со странным иноземцем, которого принимали то за китайца, то за татарина. С большим трудом удалось выяснить, что родиной чужестранца является далекая и загадочная земля «Нихон».

Петр долго расспрашивал Дэмбэя о его родине, об императоре и сёгуне, о том, чем и как торгуют японские купцы. Ранее отрывочные сведения о Японии доходили до Москвы лишь через голландцев а ведь Япония была восточным соседом Российской империи!

Разговор получился хоть и долгим, но малосодержательным.

Кругозор осакского приказчика был весьма ограниченным, так же как и знания русского языка, усвоенного Дэмбэем в долгом пути в Москву.

Но Петр Великий и в этой малости усмотрел рациональное зерно. Он приказал готовить экспедицию в Японию через Сибирь, а Дэмбэя в звании учителя японского языка передали в Навигацкую школу. В помощь ему с Камчатки в столицу был выписан еще один японец — Санима — из потерпевших крушение и обнаруженных у камчадалов атаманом Чириковым. Санима, крестившись, стал Андреем Богдановым. Но на родину ни Дэмбэю, ни Саниме вернуться не удалось — могучие начинания Петра Великого угасли в склоке междуцарствий последовавших после его смерти.

…Тем временем посланник продолжал рассказ из которого Георгий как бы между прочим выяснил что сей маркиз не только посланник и двоюродный брат императора — но еще потомственный жрец бога Сусаноо.

Странное ощущение испытал молодой монарх при мысли что говорит с самым настоящим языческим жрецом. И не с шаманом каких нибудь тунгусов или ламутов или папуасов (странная мысль родилась и умерла — пойди дело у Маклая чуть по другому — папуасы были б его подданными) — а с цивилизованным человеком — во фраке и цилиндре — сейчас сидящим перед ним. Что может быть нелепее языческого жреца в английском костюме и с тросточкой? Нонсенс высшей степени! Все равно как к примеру мулла преподающий теорию Дарвина в медресе, — пришло в голову сравнение.