Да здравствует король (ЛП)

Он все еще не повернулся, но я знаю, как движется это тело. Я видела, как такие же руки срывали с него и с меня одежду, когда он отчаянно пытался добраться до голой кожи.

Словно наблюдая за крушением поезда в реальном времени, я застыла, глядя, как он снимает свою рубашку.

Я знаю эту спину. Широкие плечи, узкая талия, ямочки на позвоночнике чуть выше талии. Я знаю это тело, оно изгибалось надо мной десятки раз.

Его голова поворачивается в сторону, когда не сразу раздается звук открывающейся двери, и я узнаю прядь волос, которая падает ему на щеку.

Я узнаю руки на талии другой девушки.

Я узнаю зеленые глаза, которые смотрят на меня мертвым взглядом.

— Роуг? — спрашиваю я, мой голос тихий и недоверчивый.

Этому должно быть другое объяснение. Этого не может быть, не сейчас.

Прежде чем он успевает что-то сказать, голова Лиры — высовывается сбоку.

Дежавю очень сильное, мой мозг сливает воедино воспоминания о том, как я впервые застала его вот так с ней, с этими свежими образами нового предательства.

Она впивается ногтями в его спину без рубашки, словно в порыве страсти. Мой взгляд прикован к ее рукам. Как она смеет прикасаться к нему, как я к нему прикасаюсь?

Как он смеет позволять ей это?

— Ты не против? Закрой эту чертову дверь, ладно? — Она усмехается.

Мне становится дурно. Ощущение такое, будто одновременно обрушились торнадо, цунами и землетрясение. Тревоги, крики, вопли, смерть, кровь, звенящая в ушах, и все же я уверена, что за пределами моей головы мир спокоен.

Он все еще ничего не сказал, и я тоже.

Каким-то образом, даже имея перед глазами очевидные доказательства, я все еще достаточно глупа и наивна, чтобы поверить, что есть шанс, что все это недоразумение. Не может быть, чтобы он так поступил со мной, когда меньше недели назад я призналась ему в любви.

Когда он умолял меня повторять это каждый день и каждый час.

Не может быть, чтобы он встал и вылез из моей постели сегодня утром только для того, чтобы трахнуть ее на мероприятии, на которое он пригласил и меня. Даже в самые злые времена он никогда не был таким жестоким.

— Роуг? — повторяю я, стараясь скрыть дрожь в голосе. Мои слова едва слышны. Если я скажу еще громче, он услышит в моем тоне душевную боль.

Я едва узнаю его. Он выглядит так же, как в нашу первую встречу и в те последующие недели, когда он изводил меня. Он отстранен и недосягаем. То немногое человеческое, что осталось в его глазах, уходит из его взгляда, а челюсть сжимается.

Я знаю, что он собирается нанести удар.

— Ты ее слышала. — Он говорит. — Закрой дверь.

Этого не может быть.

— Роуг, остановись. — Я умоляю.

— Чего ты не понимаешь? — спрашивает он, по-прежнему не поворачиваясь ко мне лицом. Я понимаю, что Лира сидит на стойке, ее ноги по обе стороны от него. Кроме ее рук на его талии, они не касаются друг друга.

— Что ты делаешь! — кричу я. — Почему ты здесь с ней?

— Она — для меня. — Он отвечает холодно, без обиняков. — Она всегда была для меня всем. Ты была лишь средством достижения цели, способом заставить ее ревновать, чтобы я мог вернуть ее.

Внутри меня боль борется с кипящим гневом за господство.

Он уже слишком много раз злоупотреблял моей добротой и терпением. В прошлый раз я предупредила его, что у него больше нет шансов.

Измена — это так далеко за гранью, что нет такого мира, в котором я бы простила его за это. Он больше не будет делать из меня дуру и уж точно не увидит, как я сломаюсь.

— Так вот кто тебе нужен? — выплюнула я вопрос. — После всего, что мы пережили.

— Да.

Ответ из одного слова.

Просто.

Мой позвоночник напрягся, и я выпрямился во весь рост.

— Поздравляю, — говорю я, мой голос холоден как лед. — Вы заслуживаете друг друга.

Я поворачиваюсь на пятках и ухожу, не сказав больше ни слова. Всю дорогу я чувствовала, как его глаза смотрят мне в спину. Закрывая за собой дверь, я думаю, слышит ли он звук моего сердца, ударившегося о землю и разбившегося на куски.

Видит ли он зияющую рану, которую оставляет после себя?

Я слышу, как за моей спиной открывается дверь. Неужели он действительно идет за мной?

— Беллами, — говорит он, хватая меня за запястье.

Я вырываю руку из его рук.

— Не прикасайся ко мне. Ты больше никогда меня не тронешь. — Я усмехаюсь, находясь в дюйме от его лица.

— Почему ты ведешь себя так обиженно? — Он имеет наглость спросить меня. — Ты знала, на что подписывалась со мной. Я никогда не притворялся милым. Я с самого начала говорил тебе, что я злодей в твоей истории, а не герой. Это ты меня не слушала.