Да здравствует королева!

— Одно другого не исключает, — заключил Шинар, напряжённо вглядываясь в стол между нами. — Наоборот. Дурман мог понадобиться для проклятия — чтобы убить твоего отца. И Сирхем не мог сделать этого сам, у него есть союзник при вашем дворе. Но затем, оценив свойства цветов, заполучив их достаточно, он решил поить воспитанницу, чтобы подобраться к новому королю Литании.

— Чтобы выдать Маас за Аделика? — повторила я глухо.

— Вероятно.

Боги, а кому и что ещё могли внушить?! Йену, что убить меня — неплохая идея? Слугам там и здесь, что нужно отвести глаза? Может, и таинственный изменник, которого мы ищем, толком не соображал, что делает?!

Я попыталась высказать тревожные мысли Шинару, но он поднял руку.

— Не рисуй себе страшных картин. Опоить дурманом весь дворец? На такое не хватит запасов ни одного алхимика. Выясним первым делом, впрочем, не продавали ли именно этот сорт другие торговцы. Если Сирхем балуется отравой, чтобы влиять на Маас — это одно. Если дурман вдруг каким-то образом использовали на слугах — уже другое.

— Маас ведь сама наверняка ничего не знает! — прошептала я потерянно. — А её отец?

— Хороший вопрос. Я бы предложил написать его величеству Дархему, но вряд ли он поверит.

— А если раздобыть доказательства?

— Как?

Я замялась.

— Всегда могу попросить Маас угостить меня чаем.

Шинар не оценил идею — схватил руками край стола, сжал пальцы и опалил меня убийственным взглядом.

— Не шути так.

И снова от этого огня что-то перевернулось внутри… Я робко вздохнула, борясь с противоречивыми чувствами. Хотелось возразить. Хотелось простонать, что идея вовсе не плоха! И в то же время — протянуть руку и с благодарностью коснуться плеча мужчины.

— Ладно… — сдалась я. — Может, Аделик в силах нам помочь?

— Не хочу показаться самоуверенным, но мои покои вы уже пытались обыскать по сговору. Вышло не слишком изящно.

Пришлось опустить голову, теперь без тени радости.

— Лиата, а какие доказательства ты хочешь получить? Отец Маас вряд ли поверит твоему слову, и ни приложенный дурман, ни даже рецепт чая никак не помогут делу. А вот Аделик… с него стоит начать, да. Сейчас главное предупредить его, верно?

— Да! Но… а вдруг и он решит, что я всё-таки придумываю? Ты прав: я подозревала тебя — и чуть не устроила скандал. Мы готовы были схватить Балуара и почти отправили верного короне человека в тюрьму!..

Шинар нахмурился, но затем отвёл взгляд. В едва ли свойственной ему манере. Молчал некоторое время, прежде чем качнуть головой.

— О Балуаре ты в итоге узнала больше, чем кто-либо ещё во дворце, а обо мне… — Жених вздохнул, слабо изогнул губы. — Не хотел тебя расстраивать, Лиата. Я на самом деле… очень рад, что ты тогда пробралась в мой кабинет.

И снова всё прочее будто отступило на край сознания. Страхи, сомнения… даже комната. Я улыбнулась в ответ; Шинар продолжил мягко:

— Давай подумаем, чем убедить твоего упрямого брата. Найти странности в поведении Маас? Сама она вряд ли скажет теперь, как давно ей понравился Аделик. Может, окружающие её прольют на ситуацию свет. Из литанийцев.

— Сарен и Балуар, — прошептала я. — Те, кто были в Асхеме.

Шинар внезапно сузил глаза — я не сразу поняла причину…

— Лиата, а ты сама уверена, что младший из твоих братьев на нашей стороне?

И в груди будто разорвался пузырь с ледяной водой — отчасти потому что я услышала то… чего давно боялась.

— Ты подозреваешь Сарена?

— По-хорошему его не мешало бы допросить. Вместе с советниками.

За столом вдруг стало тесно — я отодвинулась вместе со стулом и резко встала. Как он может? Сар… нет!

— И какие вопросы ты бы задал? Не хотел ли он меня убить?

— Да, в том числе.

— Прекрати! Пожалуйста!

— Но меня же ты подозревала.

Руки сжались в кулаки. От стыда, возмущения, чувства собственной беспомощности — всего вместе.

— Прости, но тебя я знала две недели! А Сарена — семнадцать лет. Он… у нас холодные отношения, но мой брат не убийца.

— Почему, кстати? За что он тебя не любит? — Шинар взирал на меня из-за стола — по-привычному внимательно и хмуро. А я… могла бы многое сказать о детских обидах и юношеской глупости. Но с языка внезапно сорвалось:

— За то что из-за меня погибла мама.

Взгляд скользнул в сторону. Затем вниз. Я подняла глаза вновь, когда стул скрипнул — Шинар встал и пошёл ко мне. Медленно, но неотвратимо, и лицо жениха изменилось. Вытянулось еле заметно.

— Ты ведь сама так не думаешь? — спросил он, остановившись в каком-то шаге.

— Кажется, нет. — Я постаралась улыбнуться, теряясь. Стоит ли изливать на взрослого мужчину свои надежды и тайные страхи? Ведь разговор секунду назад шёл о вещах куда серьёзнее! — Но понимаешь… Я не знала маму совершенно, и всё равно мне всегда её не хватало. А Сар, хоть и был совсем мал, действительно жутко её любил. Отец говорил, что когда ему было три, он вечно ходил, цепляясь за её подол…

Я виновато поглядела на жениха ещё раз, и почему-то слова потянули язык дальше. Захотелось высказать то, о чём я молчала почти всю жизнь. Излить впечатления, которыми не могла поделиться ни с кем в последние годы — ни с фрейлинами, ни тем более с учителями!