Да здравствует ворон!

Воздух внешнего мира ощущался тяжелее, обернуться человеком не получилось, и лететь оказалось очень тяжело. Однако нагнать Сихо, которая шла по земле, ей удалось сразу. Чтобы не потерять посвященную из виду, Масухо-но-сусуки медленно кружила над ее головой, пока та пробиралась по берегу озера. Затем, когда девочка вошла в лес, Масухо-но-сусуки, боясь потерять ее, спустилась пониже и уворачивалась между ветками, стараясь ни на что не наткнуться.

Она не привыкла к птичьему телу, поэтому двигалась очень осторожно, пытаясь не выпускать Сихо из виду. Всю дорогу щенок, крутившийся у посвященной под ногами, явно наслаждался прогулкой, но вдруг остановился и, подняв голову, посмотрел на кого-то.

Там стояла маленькая девочка лет семи в черной одежде. Волосы заплетены в две косички, а в руках – ярко-красные цветы ночной красавицы.

Масухо-но-сусуки впервые видела человека, если не считать Сихо. Решив, что это знакомая Сихо, она наблюдала за девочкой, спрятавшись в листве, но тут случилось невероятное. Девочка завизжала, а на ее крик прибежал мальчик и набросился на Сихо. Потрясенная Масухо-но-сусуки не могла издать ни звука, не понимая, почему он – человек – бьет такого же человека.

Девочка при этом продолжала пронзительно визжать, и вокруг стали собираться другие люди. Они явно удивились и, не обращая внимания на ее попытки что-то им сказать, толпой набросились на нее.

Дело плохо. Масухо-но-сусуки бросилась было вперед, но, увидев, как легко отшвырнули Момо, остановилась. Она ведь просто птица. Нужно лететь за помощью. Сорвавшись с верхушки дерева, она помчалась обратно на священную землю.

Как только Цубаки услышал слова Масухо-но-сусуки, на том месте, где он стоял, возник столб света. С оглушающим грохотом небо и землю соединил мощный бело-голубой луч. Девушка завопила и упала на землю, зажмурившись от боли в глазах и закрыв голову руками.

Когда к ней вернулось зрение, она увидела, что в небо стремительно взмывает огромный дракон, окруженный молниями.

– Ямагами-сама, так нельзя! – горестно завопил Надзукихико и, обернувшись большим вороном, полетел вслед.

Небо, приняв в себя гигантское змеиное тело, тут же заклубилось тучами. Солнечные лучи уже не достигали земли. В темноте лишь сверкала гроза, а в просветах между облаками мелькал живот беснующегося зверя.

С неба, словно светящийся дождь, полетели одна за другой молнии, уши разрывало от грохота. Масухо-но-сусуки в ужасе дрожала. Молодого господина нигде не было видно. Она, кажется, звала его, но из-за грохота не слышала даже собственного голоса. При этом, что было совершенно невероятно, она отчетливо услышала, как кто-то сказал:

– Что ж. Помеха устранена.

Слова прозвучали так ясно, что она обернулась. Там стоял Оодзару.

– Пожалуй, уже пора.

«Что он имеет в виду?» – подумала она и вздрогнула, потому что из-за спины Оодзару стали одна за другой выходить прятавшиеся где-то до сих пор обезьяны с горящими глазами. Из их ртов капала слюна. Все они смотрели на нее.

– А? – вырвалось у нее. – Что такое? Вы что?

Она попятилась, а Оодзару, глядя на нее, довольно прищурился.

– Взять!

Получив приказ, обезьяны встали на четвереньки и разом бросились на девушку. Барабанные перепонки пронзил их визг, который не могли заглушить даже раскаты грома. Масухо-но-сусуки тоже закричала и попыталась убежать, но звери были быстрее.

– Не смейте!

Девушка споткнулась и упала. Обернувшись, она увидела сверкающие желтые глаза.

«Ах, неужели я умру?!» Впервые в жизни ей пришла в голову эта мысль. Но в следующий миг между ней и обезьянами вклинилась черная тень. Юноша в уэ.

– Лети!

Это Тихая.

Одна обезьяна попятилась перед серебристым клинком, но на них бросилась другая, с дубиной. Тихая выбил дубину из лап зверя, подхватил ее и снова раздраженно крикнул:

– Улетай же!

Масухо-но-сусуки поспешно оборотилась. Взлетев в облике птицы, она обернулась и увидела, как Тихая запустил мечом в обезьян и, безоружный, последовал за ней.

Только теперь она заметила: меч не расплавился. Значит, запрет Ямагами на сражения в священных землях больше не действует.

Когда она оглянулась в последний раз, у тории, не выходя со священной земли, на нее с досадой смотрели несколько обезьян с капающей слюной.

Она всеми силами пыталась лететь быстрее, но вдруг поняла, что не может держаться в воздухе из-за сильного ветра и грозы. Видя, что обезьяны за ней не гонятся, она опустилась на берегу озера, как предложил Тихая.

В небе сверкало серебристое тело дракона. А молодого господина все еще не было видно.

«Там он сам справится!» – подал ей знак Тихая, и она кивнула.

Она не поняла, что случилось. Цубаки стал драконом, священные земли захватили обезьяны. Пока они там, вернуться в Ямаути через Кин-мон не получится. Значит, остаются только Судзаку-мон у дома тэнгу.

«Ты знаешь, где живет тэнгу»? – спросил Тихая, и Масухо-но-сусуки удивленно кивнула.

«А почему ты там оказался?»

Тихая каркнул, раскрыв черный клюв: «Неужели не понятно? Твой братец попросил охранять тебя! Да и молодой господин, и Сумио тоже. Летим к Судзаку-мон. Там должны быть карасу-тэнгу!»