Да здравствует «Застой»!

Хорошо, если ты состоялся. Пусть плохо, тяжело, поздно, не ко времени, со слишком большими усилиями… Но — состоялся. Если ты перепрыгнул пропасть и притом зашиб ногу, не беда. Ты ее уже перепрыгнул, это главное.

Но пропасть нельзя перепрыгнуть на 90 или 99 %. Ты ее или перепрыгнул, или нет. Ты или состоялся, или не состоялся.

А что делать, если нет таланта? — спрашивал один герой романа Д. Гранина. Действительно, а что тогда делать? Что, если творческих способностей у тебя намного меньше, чем амбиций? Если хочется иметь много красивых престижных вещей, но ужасно не хочется работать? Если эти красивые престижные вещи важнее и чувства собственной значимости, и работы, и ее результатов?

Тогда — ничто не сможет помочь, даже «какая-нибудь» диссертация и материальная обеспеченность.

Если человек становится неудачником, ему ну очень хочется обвинить в неудаче не себя, а кого-то или что-то вне себя. Если некого — он будет сердиться как раз на того, кто мешает ему сложить с себя груз ответственности. Разочарование в Системе очень помогает в таких случаях.

Эмигранты последних 20 лет очень типичны: большинство их них живут в состоянии хронической разочарованности. В США и в Германии состав водки такой же, как в СССР, — разве что качество хуже. Жить на пособие легко, прямо как в «годы застоя». Но какое жалкое впечатление производят 90 % эмигрантов! Какие перлы комплекса неполноценности являет эта среда — наименее благополучная среда мира «лет застоя»!

Все они, по своим рассказам, — гении, великаны ума, не состоявшиеся по вине партбюрократов, антисемитов, ЦК КПСС и КГБ.

Точно так же и все великие почвенники, радетели за русский народ, все никак не могут опубликовать свои гениальные творения, потому что евреи скупают тиражи их книг, а госдеп США насылает на их огороды гусениц и уводит их жен.

Разумеется, есть много эмигрантов совершенно другого направления — специалисты, занятые наукой, предприниматели, люди творческих профессий. Но они редко бывают в «русских клубах». Причина та же, по которой они в «годы застоя» мало трепались на кухнях: слишком заняты.

Не они завывали на площадях в годы «перестройки», не они жаждали «рынка и демократии». Не они винят всех на свете в убожестве несостоявшейся судьбы. Да и судьба у них вовсе не убогая. Но этот контингент малоактивен в жанре интернетного общения, публицистических заламываний рук и околополитических акций… Вот неудачники — они-то народ шумный, им попросту нечем больше заняться.

Почему мы так думали?

Из сегодняшнего дня хорошо видно, что мы совершенно неправильно оценивали «застой».

Это было время спокойно, эпически разворачивающихся судеб. Жили мы не богато, но зажиточно и спокойно. Прокормиться было нетрудно, жить — безопасно.

Это было время стремительного развития. Индивидуальное время судьбы текло неторопливо, почти эпически. В Европе такая спокойная жизнь кончилась сразу после Первой мировой. Историческое же время закручивалось пружиной, все ускорялось, вздыбливалось бешеным конем. В Европе как раз интенсивное течение истории после Первой и особенно Второй мировой сошло на нет.

Мы совершенно не ценили того, что имели: этой спокойной сытой жизни, возможности не пластаться за кусок хлеба. Возможности жить в полноценной истории (как европейцы XIX века… похоже, потому мы и неплохо понимали европейскую литературу того времени). И вместе с тем никуда не мчаться… читать, думать, выходить под мерцающий дождь, вкусно переживая свои реальные или надуманные страдания.

Тем более мы совершенно не ценили гуманизма своей эпохи. Это много позже пришло примерно такое ощущение: я отсиделся. Просто потому, что родился в 1955-м… а, скажем, не в 1905 или в 1925 году. Не я жил в эпоху Гражданской войны, о которой живые свидетели просто боялись вспоминать. Не я поднимался в атаки Второй мировой. Не мне принимать пули и осколки, не мне корчиться в застенках, не мне видеть огромные глаза своих голодающих детей. Я отсиделся в уюте теплого блиндажа, с полной флягой и миской теплого варева. Надо мной выло и грохотало, блиндаж содрогался… но я был в безопасности. Ветры истории просвистели надо мной и моим поколением.

Мы совершенно не ценили личных качеств членов ЦК и лично ее генерального секретаря товарища Л.И. Брежнева. Никто не мешал завести новую сталинщину Брежневу и другим старцам, пришедшим из недоброй сталинской эпохи. Никто не мешал им продолжать идиотскую конфронтацию и после Карибского кризиса. Если бы не их государственная мудрость и не их труд, мир давно бы захлебнулся в крови новой громадной войны. И наше поколение без следа утонуло бы в этих кровавых потоках.

В сущности, нам подарили безопасность и покой, причем подарили те самые люди, которых мы презирали, о которых травили анекдоты.

В школьных сочинениях на тему «Что бы я сказал, встретив Ленина» полагалось писать, как бы мы благодарили это извергнутое Преисподней существо за наше счастливое детство. Нам даже объясняли, как именно писать, нам подсказывали слова.