Да здравствует «Застой»!

От поколения, которое начало жизнь в эпоху Никиты Сергеевича, нас отделяет всего 5, максимум 10 лет. Не родители, старшие братья и сестры. Но изменилось очень многое, мы начали жить в другом мире.

Во-первых, для них было ближе военное время. Самых «старых» из них успело опалить пламя войны. Мои двоюродные братья, 1937 и 1939 годов рождения, помнят, как не хотели уезжать домой в Петербург из Вологды (в 1945). Приехала полуторка, перевозить тетку и братьев в Ленинград, а дети убежали и спрятались под крыльцо: здесь не бомбят, а в Ленинграде бомбят… Еле нашли и вовремя вытащили, а то шофер полуторки уже собирался уезжать.

Я еще помню одноногих фронтовиков: небритые и нетрезвые, они пели в электричках под баян «Батальонного разведчика» или «Ох ты ж улица, да неширокая…» на мотив «Кирпичиков». Им подавали кто деньги, кто еду. Но я видел таких инвалидов только считаные несколько раз и только в одном месте — в электричках под Киевом. Под Петербургом в 1960-е их уже не было. А те, кто постарше, видел таких инвалидов в разных местах, и было их еще довольно много.

А менее искалеченные фронтовики приходили домой и устраивались в жизни на их глазах. Мы застали уже более устроенный мир.

Во-вторых, они помнили Сталина и его эпоху: усатые портреты на демонстрациях, в учреждениях и на улицах, массовую истерику после смерти Сталина, возвращение «политических», ожесточенные споры после XX съезда. Для нас все, связанное со Сталиным, было менее актуально.

В-третьих, старшее поколение они помнили более молодым, более активным, более деятельным. Это «поколение 1920-х» влияло на них больше и сильнее.

«Шестидесятниками» называли себя эдакие активные московские интеллигенты, борцы с режимом или «просто» вольнодумцы. Но и все поколение в целом было социально и политически активно.

«Семидесятники»

Наше поколение вступило в жизнь в 1950-е. Мы можем помнить, как полетел в космос Гагарин, а вернее — всенародное ликование по этому поводу. Помним нехватки хлеба в начале 1960-х, лозунги «освоения целины», приезд Хрущева в Красноярск в 1961 году. Но все это — память детей.

В 1970 году нам было от 10 до 20, в 1980-м — от 20 до 30. Ваш покорный слуга родился в 1955 году — как раз посередочке. Мы — третье «советское» поколение, и мы — самое «застойное» поколение, потому что само наше становление, превращение во взрослых людей пришлось на этот период. Мы политически и социально менее активны: с младых ногтей усвоили, что от нас очень мало что зависит. Активность проявляли откровенные карьеристы, да и они усвоили, что работа или хотя бы фикция работы эффективнее выкрикивания лозунгов.

Мы — поколение самое недружное, наименее единое по своим жизненным установкам, разбредшееся по разным группам и группочкам. По интересам.

Мы не то чтобы не были идеологичными… Были, и еще как. Отрицая официоз, прибивались к другим идеологиям, порой немногим лучше. Занимаясь наукой, придумывали причудливые идеологии «своих». Читая Стругацких (культовые писатели поколения) и слушая культового певца Высоцкого, проникались идеологиями, которые они несли.

Мышления вне идеологий нам было просто негде не то что перенять — а хотя бы просто понаблюдать. Мы не знали, что бывает иначе.

Но все же мы хотели больше работать и учиться, чем бежать в общей стае. Для старших — в том числе для тех, кто старше нас всего лет на 10, стая значила не меньше, если не больше квалификации. Для нас — нет. Спросите человека, родившегося до 1950-х, что он думает о себе и своей жизни? И, скорее всего, выяснится, что гораздо больше своих умений и талантов он ценит свои личные качества. «Не стучал», «был честным», «старался всегда быть порядочным» и так далее. Тот, кто помоложе, скорее оценит, чему научился и что делал. В этом мы ближе к тем, кто родился и воспитывался до советской власти.

Всю свою жизнь мы наблюдали, как навязанная нам общая идеология, официозная идеология СССР, трещит по всем швам. Пионеров водили к Вечному огню, шли слеты под горн и барабан, с воплями «Будь готов!». Сегодня масса бывших пионеров рассказывают, какое отвращение испытывали они к официозу уже октябрятами, когда им на грудь прикалывали значки с Лениным.

Позвольте старому, заслуженному белогвардейцу заверить — что-то много развелось таких борцов с колыбели. Я не припомню таких. Мы были послушные мальчики и девочки, мы исполняли, что нам говорили. Нам и в голову не приходило ни с чем и ни с кем бороться. Да и зачем? Мы исполняли обряд и шли заниматься своими делами.

А становясь взрослыми, мы хотели в первую очередь заниматься чем-то интересным. У многих из нас была полная возможность получить «интересные» профессии. А если и не было, мы уходили в разнообразнейшие «клубы по интересам». Не от идеологии, а уходили «к себе», в свою собственную взрослую жизнь. Частная жизнь для большинства из нас все больше становилась важнее общественной.

Избыток покровительства