Дачные расследования [антология]

— Потому что я потеряла сознание… — добавила Марион.

— А я… я пошел проверять ограду и дом с внешней стороны… Фредерик, а ведь у кабинета оставался ты один! Выходит… Парень, выходит-то, что только ты мог убить хозяина!

— Я? Дядю? Да ты с ума сошел!

— Больше некому, — жестко заявил Кристиан.

— Не смей! Ты не имеешь права… Лакей, тебе не понять, что я дядю любил!

— Не стоит напрягаться, Фредерик, — заметил Реми. — Не трудитесь. Фотографии Марион с одноклассником сделали вы, вы же их отправили дяде на электронную почту, чтобы спровоцировать его ревность!

Домочадцы взирали на Фредерика и Марион с недоумением: они ничего до сих пор не знали о фотографиях, в эту историю их никто не посвятил, и теперь они пытались понять, что к чему.

— Он что, он… — Этьен подбирал слова. — Фредерик застукал хозяйку с любовником, что ли?

— Мадам нашла себе молоденького гарсона[8]… а секретарь ее заложил! — радуясь своей догадке, хохотнула Элоди.

Марион сидела неподвижно, ни на кого не глядя.

— Не совсем так, — вступил комиссар, — но фотографировал Марион с молодым красивым человеком именно Фредерик. У нас есть свидетели, которые его видели за этим занятием и опознали его по предъявленной нами фотографии!

Комиссар блефовал: это был один из тех пунктов, в которых Реми попросил его поддержки. И блеф сработал!

— И что с того?! — воскликнул Фредерик. — Я просто заботился о дяде! Он имел право знать, как проводит время жена без него! Он сам меня попросил за ней проследить!

Марион по-прежнему не шелохнулась, несмотря на то что все обернулись на нее, ожидая возмущенной — или смущенной — реакции.

Такой ход со стороны секретаря был некоторой неожиданностью для Реми, но он быстро нашелся:

— Допустим. Я вам не верю, но допустим, что он сам вас попросил. Однако именно вы навели его на мысль устроить данный розыгрыш с целью проверить чувства Марион! Потому что вы уже спланировали его убийство, причем до последней детали: дядя изобразит сцену, которую вы же ему присоветовали, после чего все домочадцы впадут в панику… Расчет ваш оправдался, так оно и случилось. Вы раздали слугам разные поручения и остались один на один с дядей. Вы вошли к нему. Жан-Франсуа был доволен произведенным эффектом. Он вас даже поблагодарил за идею, — вдохновенно импровизировал Реми, — что, к слову, напечаталось в его файле, так как режим диктовки был еще включен…

— Чушь, чушь! Какие у вас доказательства?

— Вы предусмотрительно стерли последние строчки в тексте романа, да, — проговорил комиссар. — Но мои ребята сумели их восстановить! И мы прочитали ваш разговор с дядей!

Фредерик искал слова, чтобы опровергнуть слова комиссара, но явно не находил. Очередной блеф удался на славу.

— И тут вы встали позади кресла Ларю, — продолжил Реми, — бормоча о своей любви к дяде и удачно завершившемся эксперименте… И ударили его настоящим, уже не бутафорским ножом в сердце! А бутафорскую нашлепку с его халата вы сняли, естественно.

— Неправда… Вы лжете!!!

— Куда вы дели эту нашлепку, Фредерик? Выйти за пределы поместья в тот момент вы не могли… Вы ее спрятали в доме или в саду… — произнес комиссар. — Где именно?

— Нигде! Я не убивал дядю, это какая-то дикость!

— Ладно, — добродушно усмехнулся комиссар, — не трудитесь. Мы ее уже нашли, — проговорил он и вытащил из своего кармана знакомую бутафорию: черную рукоять ножа, к которой была прикреплена превосходная имитация кровавого пятна, напоминавшего фаллос. Гаджет был упакован в полицейский пакетик с наклейкой, как положено.

— Вы не могли ее найти! Я ее спрятал в… — он запнулся. — Вы не могли найти! Это провокация!

— Зато с вашей стороны практически признание!

— Ничего подобного! Я хотел сказать, что вы не могли найти, потому что я не прятал, я не убивал дядю!

— Прятали. Сначала к себе в карман. Затем в своей комнате…

Комиссар в очередной раз блефовал, как они условились с Реми, — логика подсказывала им именно такие ходы. Они просто поставили себя на место секретаря: в тот момент он действительно не мог выйти ни во двор, ни тем более за пределы усадьбы — стало быть, прятал улику в доме и уж как пить дать в своей комнате.

Секретарь выглядел, прямо скажем, плоховато. Лицо его словно разложилось на фрагменты, как в кубистской картине, и он, как ни силился, никак не мог собрать его воедино.

— Но мы вашу комнату не обыскали в день смерти Ларю — оснований вас подозревать не имелось на тот момент… И вы, опасаясь, что обыск может состояться на другой день, перепрятали этот бутафорский нож с пластиковой кровью в саду!

— Неправда! — закричал секретарь.

Но всем присутствующим стало ясно, что это правда.

Комиссар хотел ответить, но тут вступила Марион.

— Боже мой, Фредерик, как ты мог! — гневно посмотрела на него вдова.

Секретарь не ответил, вжавшись в кресло.

— Как он мог? — подхватил Реми. — Действительно, вопрос не пустой! Фредерик должен был быть уверен наперед, что останется наедине с дядей. И для этого ему требовалась помощь сообщника. Или сообщницы…