Дафна

В то утро наконец почтальон совершил свой медленный подъем по длинной, извилистой дороге от Уэст-Лоджа, и Дафна поджидала его у входной двери, увидев красный фургон из окна своей спальни. Она почувствовала большое облегчение, когда ей была вручена завернутая в коричневую бумагу посылка с почтовой маркой Йоркшира и ее адресом, написанным похожими на паутину заглавными черными буквами. Развязав узел бечевки, Дафна открыла пакет, а когда изучила его пахнущее плесенью содержимое, испытала мгновение чистого восторга — уже очень давно она не ощущала ничего подобного. Мало того, что в посылке был редкий экземпляр одного из рассказов Брэнуэлла, а также изданный частным образом том писем Брэнуэлла его другу Джозефу Лиланду, — мистер Симингтон вложил туда весьма интригующее послание, написанное от руки. Часть текста была скрыта под чернильными пятнами, некоторые фразы жирно вычеркнуты, и в этом был еще один намек на некую тайну, которую могут хранить рукописи Брэнуэлла. Дафна бегло просмотрела письмо, все еще стоя в прихожей, затем прошла к своему креслу в библиотеке и перечитала несколько раз, пока не сумела до конца осмыслить утонченную многоречивость мистера Симингтона.

О да, он защитил себя, его фразы были окружены забором и обнесены изгородью не хуже, чем поместье Менабилли, так что Дафне приходилось читать между строк, а все эти вычеркивания и загадочные чернильные пятна не только интриговали, но и раздражали. И чем больше она об этом думала, тем более вероятным казалось ей, что письмо Симингтона дает повод предположить: у него возникли какие-то подозрения относительно некоего давнего жульничества, связанного с рукописями Брэнуэлла. Если это действительно так, она, возможно, взяла след весьма примечательного литературного скандала, и одна эта мысль подействовала на нее возбуждающе. Симингтон не сказал прямо, кто несет ответственность за фальсификации, и Дафна гадала, не считает ли он преступником своего бывшего коллегу Т. Дж. Уайза. Зачем иначе Симингтону было вводить в письмо такое выражение, как «окутано туманом». Все-таки это казалось неправдоподобным: Уайза все почитали как президента Общества Бронте. Дафна желала знать, не скрыты ли от нее еще какие-то обстоятельства этой истории, может быть, тайная вражда Симингтона и Уайза?

Важно, однако, было то, что своим ответом он разжег ее интерес, и, перечитывая его слова, она словно осязала их — предвкушение, казалось, вызывало дрожь в кончиках пальцев. Симингтон просил ее хранить полученные от него сведения в тайне, хотя еще и не сообщил чего-либо достоверного, доказуемого. Пока, во всяком случае… Однако Дафне доставляла удовольствие сама эта просьба: ведь именно ее он выбрал, чтобы поделиться своим секретом, и, возможно, в дальнейшем это сулило приобщение к новым тайнам. Она была почти уверена, что станет его наперсницей, и ее чрезвычайно волновала перспектива того, что это будут, с одной стороны, весьма сокровенные отношения, поскольку это письмо Симингтона, по-видимому, очень сблизило их, но все же будет соблюдаться безопасная дистанция. Впрочем, Дафна не была уверена, сможет ли ответить взаимностью: до сих пор она предпочитала хранить свои секреты под надежной защитой Менабилли.

Что касается Брэнуэлла, Дафна хотела остаться с ним наедине и поэтому взяла его книги с собой в свой писательский домик, попросив Тод не беспокоить ее — обед ей не понадобится, и села за письменный стол, чтобы приняться за чтение его писем. Дверь она за собой затворила, но через открытое окно внутрь проникал приятный аромат жимолости, чистое синее небо манило своим простором. Однако, углубившись в изучение тома корреспонденции Брэнуэлла, Дафна, похоже, вызвала перемену погоды: появилась туча, затмившая солнечный свет, который все же сквозь нее время от времени пробивался. Барашки облачков то скапливались, то быстро разбегались, а к приятному возбуждению, которое Дафна испытывала, начало примешиваться какое-то растущее беспокойство.