Дафна

Дафна хотела сказать, что Снежная Королева не может ничего знать о любви, она несет лишь разрушение, но промолчала, глядя в сторону. А ее соперница продолжала:

— Я бросила своего мужа ради Томми, и не кажется ли вам, что пора взглянуть на свой брак открытыми глазами? Судя по тому, что рассказывал мне Томми, между вами существуют неразрешимые проблемы еще со времен войны. Да и вы не всегда были ему верны и не можете претендовать на моральное превосходство.

Дафна не ответила, не знала, что сказать; слова здесь были бесполезны. Через несколько минут Снежная Королева встала, расправила юбку и сказала:

— Так мы ни к чему не придем. Думаю, вам лучше не пытаться вновь искать общения со мной, пока у вас не появится конкретная тема для обсуждения.

Дафна была слишком расстроена, чтобы попрощаться с ней, к тому же краем глаза она начала замечать их — фигурки, которые прятались в удлиняющихся послеполуденных тенях Британского музея, среди каменных колонн его портика, хотя это трудно было сказать наверняка: они скользили среди ничего не подозревающих прохожих. Дафна знала, что они следят за ней, а может быть, они шпионили за Снежной Королевой? Нет, не за ней: ведь когда Снежная Королева удалилась, стуча острыми каблучками по каменным плитам, наблюдатели остались возле колонн. В таком количестве они не могли быть частными детективами, да и стал бы Томми нанимать детективов, чтобы следить за ней? Это у него были секреты, а у нее после кончины Герти не осталось от него тайн…

Вернувшись в музей, она ощутила панику, не в силах сосредоточить внимание ни на встрече со Снежной Королевой, ни на рукописях Брэнуэлла. Она смотрела на выцветшие слова, написанные его почерком, но не могла понять, все казалось ей полной бессмыслицей: с тем же успехом страницы могли бы быть покрыты древнеегипетскими иероглифами, как папирусы, выставленные рядом с мумифицированными телами в соседней галерее. Страницы ее записной книжки оставались пустыми, как слепые, ничего не видящие глаза. Но были другие глаза, наблюдавшие за ней. В читальном зале она оставалась в безопасности, иначе и быть не могло: они не осмелились бы преследовать ее здесь, но они ждали ее снаружи — она ощущала их присутствие, хотя не понимала, что им от нее нужно.

Дафна просидела в читальном зале до самого закрытия, пока один из библиотекарей, молодой человек, не подошел к ней и не сказал извиняющимся тоном, что вынужден забрать у нее рукописи Бронте. Не оставить ли их за ней на следующее утро? Дафна ошеломленно посмотрела на него, и он спросил, забеспокоившись, не может ли чем-нибудь помочь; она в ответ лишь покачала головой, а потом стремительно выбежала из читального зала, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. В то утро она купила обратный билет на станции метро «Слоун-Сквер», собираясь вновь спуститься в подземку, чтобы ехать домой с Рассел-Сквер, потому что ей не хотелось садиться в автобус, постоянно останавливающийся и вновь трогающийся с места в бесконечных потоках транспорта. Однако, выйдя из дверей музея, Дафна без всякого ясного плана пошла не к метро, а совсем в другую сторону, сознавая лишь, что ей надо как-то отделаться от все еще преследовавших ее незнакомцев. Главным у них, как она решила, был высокий мужчина в твидовом костюме и мягкой фетровой шляпе, другие использовали его шляпу как ориентир на запруженных народом улицах. Эти люди все приближались и приближались, нагоняя ее, и она побежала, спотыкаясь, мимо клерков, возвращающихся домой, а они ошеломленно глядели на нее, но никто не помог, никто не мог помочь ей. Спуститься в метро она опасалась: ее могли толкнуть под поезд, избавившись от нее столь же легко, как от комка оберточной бумаги, поэтому она остановила проходящее такси и попросила водителя довезти ее до Букингемского дворца. Он взглянул на нее сквозь открытое окно, слегка улыбаясь, и она испугалась, что он тоже участник этого непонятного заговора против нее. В ужасе она отшатнулась от такси, шофер позвал ее, но она не остановилась, а побежала еще быстрее и прыгнула в автобус. Ей было неважно, куда он идет, главное — подальше от этого места. На Пиккадилли-Серкус она немного осмотрелась и пересела в другой автобус, чтобы сбить их со следа, а потом на Гайд-Парк-Корнер перебралась еще на один и наконец оказалась на Слоун-Сквер, где почти уверилась, что никто не преследует ее, пока она поспешно шла по Кингз-роуд к своему дому.

В вестибюле парадного подъезда, как всегда, пахло резиной, но что-то еще было в воздухе — едва различимый аромат духов Снежной Королевы, а может быть, даже нечто более противное. Задержав дыхание, она метнулась в лифт, железные створки с лязгом закрылись за ней, и к тому времени, когда надо было выходить, она уже почти задыхалась, словно чьи-то невидимые пальцы сомкнулись у нее на горле и душили ее. Когда она открыла входную дверь, Томми, уже вернувшийся домой, посмотрел на нее как-то странно.

— Что, черт возьми, происходит, старушка? — спросил он.