Дагги-Тиц

Этот золоченый орнамент с вплетенными в него корабликами, воздушными шарами, скрещенными клинками и пальмами был известен любому мальчишке, который хоть что-то смыслил в приключениях. Под корочкой с такой узорчатой рамкой не могло оказаться плохой книги. Можно брать смело, и несколько дней (или, в крайнем случае, часов) головокружительных событий и путешествий в загадочные страны человеку обеспечены…

— Девушка… товарищ продавец… вот эта, пожалуйста… она сколько стоит?

Нет смысла смотреть заранее, лучше купить сразу, а то вдруг кто-то еще…

У будочки с тяжелым, музейного вида кассовым аппаратом Лодька выложил обе пятерки, получил два рубля сдачи и наконец ухватил твердую, маленького формата книжку.

Называлась она «Путем отважных». Писатель незнакомый, какой-то О.Корнеев. Внутри орнамента картинка — несколько мальчишек в лесных зарослях. Похоже, что Лодькины ровесники (везет же людям!).

Лодька принялся листать, прислонившись боком к твердому прилавку. Молоденькая (вроде Галчухи) продавщица глянула с пониманием и отошла.

Больше в магазине никого не было. Пахло как в библиотеке. За окном вякали гудки «виллисов» и «побед»…

Первая часть называлась «Таинственный план». Первая глава — «Зашифрованное письмо». Правда начиналась глава не с тайны, а с обычной словесной перепалки двух братьев-мальчишек, занятых уборкой в квартире. Но ведь известно, что приключения начинаются иногда с простых, не предвещающих ничего необычного событий…

События начались через две страницы. Из окна квартиры, что была этажом ниже, по проволоке с блоками поступило для Феди Дымова (стати, судя по описанию, похожего на Борьку Аронского) зашифрованное письмо…

Лодька вздрогнул, когда услышал над собой деликатный кашель и вопрос:

— Мальчик, ты эту книжку просто смотришь или собрался покупать?

— Я уже купил… — И Лодька недовольно поднял голову (и подумал: «Хорошо, что успел.»).

Рядом стоял тощий и высокий дядька в потертой замшевой куртке (в такую-то теплынь!), в круглой кепочке с клапанами и длинным козырьком. Лицо его было длинное, остроносое, с близко сидящими птичьими глазками. И вообще в длинном незнакомце чудилось нечто журавлиное. А может, что-то и от хищной птицы: уж как-то очень прицельно смотрел дядька на книжку.

— М-да… Жаль… — голосом завзятого курильщика выговорил он. — Девушка, а может быть, все же найдется еще экземплярчик?

— Нет, я же сказала, это был последний… — отозвалась та с досадой.

(И когда они успели переговорить? Во как Лодька зачитался…)

— М-да… — Незнакомец покашлял опять. — Мальчик, а может быть, ты мне уступишь эту книжку? А?.. Я бы даже… это… приплатил сверх магазинной цены…

Лодька возмущенно глянул в птичьи глазки. Что, этот тип считает его спекулянтом?

— С какой стати? И зачем мне ваши деньги!

Дядька покрутил головой на тонкой кадыкастой шее. Видать сообразил, что сказал не то:

— Да, конечно… Ты извини… Но дело в том, что определенная «стать» тут есть. Я объясню… Видишь ли, писатель, сочинивший эту книжку, мой брат… Когда она вышла, ему прислали из Москвы десять авторских экземпляров, а он их раздарил друзьям, не осталось ни одного. Легкомысленно конечно… Он рассчитывал, что купит в магазинах, да оказалось, что очень трудно найти… Вот я и хотел сделать брату услугу…

Пока незнакомец говорил, в Лодьке носились, как жужжащие самолеты — сумасшедшими спиралями, мертвыми петлями, штопорами — сотни всяких мыслей.

Неужели он, Всеволод Глущенко, стоит рядом с братом настоящего писателя? Такого чуда просто не может быть!.. Но ведь дядька не похож на вруна. Странный такой, некрасивый, но в его костлявой некрасивости есть что-то симпатичное — как в Паганеле из «Детей капитана Гранта», которых Лодька недавно снова посмотрел в «Комсомольском» кинотеатре. Если так, есть возможность завести с писателем знакомство! Конечно, слабенькая возможность, но все-таки есть! И тогда будет кому показать свою повесть «Тайна Изумрудного залива» — для отзыва и получения ценных советов. Повесть еще не написана, а только давно «сидит в голове», но вот теперь-то, может быть, и пришло ее время!

(Сразу следует сказать, что ни тогда, ни потом Лодька свой «Изумрудный залив» так и не явил читательскому миру. И с писателем О. Корнеевым в ту пору не познакомился. А много лет спустя, в перерыве какого-то литературного съезда или совещания, они сидели вдвоем в ресторане Центрального дома литераторов, и Всеволод Сергеевич поведал Олегу Лукичу, как в детстве повстречался с его братом. И о том, как встреча эта неожиданным образом во многом изменила его, Лодькину жизнь.

— Да, случайности в судьбе — они в общем-то и не случайности… — многозначительно отозвался маститый О.Корнеев. — Ты, братец, этот сюжет не забывай. Глядишь, пригодится…

— Я и не забываю, — сказал не столь маститый, но уже и не безызвестный тогда Всеволод Глущенко…)

А там, в магазине, он замигал и спросил:

— Разве вы с братом живете в Тюмени?

Конечно, Лодька не был из тех дурачков, которые считают, будто все писатели живут обязательно в Москве или Ленинграде. Но чтобы здесь, совсем рядом…