Dagome iudex: трилогия

Так он лежал долгое время, а потом его мысли пошли по другому пути. Потихоньку его наполняло чувство гордости за то, что вот он поимел колдунью, научил ее роскоши, влил в нее свое семя и сделал своей невольницей. Эта волшебница жаждала его любви, а он мог дать ей любовь. Разве не означало это, что он, все же, более могущественный, чем она и все ее чары?

Семовит представлял себе тело Валяшки, и к нему пришло телесное желание. Он протянул к женщине руку, та припала к Семовиту всем телом. Покинул его страх, и подумал он: «Раз родишь мне сына, умрешь, чтобы у меня был великан. Уж Арне об этом позаботится». А вслух произнес:

— Согласен, я поменяю закон Пестователя, и народу придется признать это. Я поменяю и многие другие законы. Себя я объявлю князем, а ты будешь княгиней.

— И пускай так и случится, — услышал он.

Так почувствовал себя Семовит настоящим великаном, пока его военный поход внезапно не встретился с громадными сложностями.

Случилось так, что с началом месяца цветения вереска, когда неподалеку от Крушвицы собиралась готовая воевать армия Семовита и отряд ляхов, прибыл посланец от Желислава из Плоцка и, покорно кланяясь Семовиту, попросил у него от имени повелителя Мазовии, чтобы войска Арне и Мыны в Мазовию не приходили, поскольку Мазовия опасается нападения эстов, в связи с чем не сможет предоставить помощи в сражениях с Чемой, несмотря даже на то, что этого желает сам Даго Пестователь. А через три дня уже и воевода из Ленчиц, Ольт Повала, сообщил Семовиту, что с удовольствием примет его как гостя, но вот воинской помощи дать ему не сможет, поскольку сейчас он слаб, ибо какая-то странная зараза весной погубила лошадей и скотину. То же самое сообщил Семовиту посланец от Лебедя Рыжего из Серадзы. Ченстох никак не отвечал на вызовы Семовита, проявляя полнейшее презрение к нему. Мало того, следующий посланец сообщил Семовиту, что Желислав вышел из Плоцка и, вместе с войском, которое сумел собрать, отправился в град Цехана, ибо, вроде как, именно с той стороны Мазовии угрожала опасность.

Арне была в отчаянии, ведь полностью разваливался план уничтожения Чемы и победы над князем Ватаем. Силами одного только Семовита и ляхов сделать этого было нельзя.

Только случилось так, что именно тогда пожелал Семовит показать всем, что он великан, в котором течет кровь Пестователя. Заявил он Арне, Мыне и своему тестю, повелителю лендзян:

— И все же я отправлюсь на войну и одержу победу на Чемой. Авданец был еще слабее, когда приступил к расправе со своими дядьями. По приказу Пестователя отберу я предательско отобранной у него Самдомирской землей, своей супруге, Валяшке, возвращу ее край — Землю лендзян, а потом усмирю и Ватая.

И еще в тот же самый день, несмотря на плач Арне и предостережения Мыны, Семовит собрал половину своей армии: тысячц всадников и восемь сотен щитников, а еще восемьдесят возов с оружием и провиантом, и направился в сторону Клодавы.

Рассказывают, что почти что целый день проплакала Арне у себя в комнате в Крушвице, никого не принимая, не допуская к себе даже собственного мужа, Мыну, и князя Ляха.

А перед самым наступлением ночи служанки сообщили ей, что у порога ее комнат просит поговорить с ней жерца с Вороньей Горы.

— Его сюда прислал Пестователь? — спросила Арне у служанок, но те не могли ничего на это сказать.

Заинтересовавшись, Арне разрешила, чтобы жерца вошел в ее комнаты. В первый момент пожалела она о своем решении, поскольку увидела перед собой малорослого человека в рваной одежде, с печальными и сонными глазами. Тот опустился перед Арне на колени, коснувшись лбом пола.

— Кто прислал тебя? — шепотом спросила Арне.

Тот ответил после длительного молчания:

— Меня прислал ветер. Меня прислала сила. И прислала меня мудрость.

— И что же приказывают делать ветер, сила и мудрость?

— Под твоим правлением, госпожа, имеются оставленные тебе Семовитом целых тысяча конных, пять сотен щитников и отряд князя Ляха. Вот о чем говорят на Вороньей Горе.

— Неужто сообщения так быстро добираются даже туда? — насмешливо спросила Арне. — Ведь только сегодня утром Семовит отправился в поход, оставляя мне воинов, о которых ты говоришь.

— Нам известно о том, что станется, а не о том, что сталось. А сталось то, что обязано было статься.

Рассердилась Арне. Сдерживая отвращение, схватила она грязного мужика за плечи и стала трясти ним:

— Говори, кто тебя прислал? Говори, чего хочешь? А не то прикажу засечь тебя батогами, а потом и убить, если не скажешь мне правды.

Грязный жерца, не поднимаясь с коленей, сказал:

— Я не знаю правды, благородная госпожа. Никто не знает правды.

— Зачем же ты тогда пришел?

— Хочу тебе сказать, что тебе следует делать.

— А кто тебе сообщил, что мне следует делать?

— Огонь, госпожа. Огонь, который пылает на Вороньей Горе.

Арне пнула его с такой силой, что жерца растянулся на полу и застонал от боли. И тут же она пожалела о своем поступке, так как хотела знать, что следует ей делать по приказу огня, пылающего на Вороньей Горе.