Дай лапу, друг медведь !

- Ты вот что, - строго сказал Андрюшка, - обо всем этом никому ни звука. Дома скажешь, что ловили рыбу, а когда плыли обратно, слышали четыре выстрела. Похоже, на Стрелихе. И все. Я тоже так скажу.

- И даже... Валерке не расскажешь?

- Раз никому, значит, и Валерке тоже.

Долго молчали. Мерно поскрипывали уключины, и было слышно, как с весел струйками стекает вода. Где-то далеко гудел мотор - то ли трактор работал, то ли шла грузовая машина. В бездонном темном небе светились частые звезды, и по обе стороны лодки в черной воде тоже были звезды. Они скользили, не отставая от лодки, будто метили путь в этой теми. Дышалось легко, и на душе было покойно и радостно оттого, что все так складно получилось и что теперь уже медведице с ее медвежатами не будет грозить никакая опасность. Ученая, она впредь станет вдвое, втрое осторожней и, конечно же, надолго покинет Стрелиху.

- Я тебя никогда, никогда не подведу! - прочувственно, как клятву, произнес Борька. Он еще хотел сказать, что никогда в жизни ему не было так хорошо, как сейчас, в эти дни, проведенные с Андрюшкой, но слова не шли, и он лишь тихо сказал: - Вот увидишь...

16

Валентин Игнатьевич был в своей конторке - подводил итоги минувшего дня, - когда в отдалении глухо прозвучал выстрел.

"Не на Стрелихе ли?" - мелькнула мысль. Он вскочил и вышел на крыльцо. И тотчас за деревней в далеком полумраке вечера раз за разом прозвучали еще три выстрела.

- Точно, на Стрелихе, - уже без всякого сомнения пробормотал Валентин Игнатьевич.

Он постоял на крыльце еще несколько минут, слушая тишину, и вернулся в конторку.

"Неужели этот охотник все-таки перехитрил медведицу? - думал Валентин Игнатьевич, рассеянно глядя на цифры дневной сводки. - Столько дней ничего не получалось, а тут... И что в самом деле будет теперь с медвежатами? Они действительно могут погибнуть... Н-да..."

Он посидел еще немного за своим столом, но мысль о медведице и медвежатах мешала сосредоточиться. Тогда он собрал все бумаги, закрыл их в стол и отправился домой.

Едва переступил порог, навстречу Лариска. Встревоженная, глазенки широко раскрыты.

- Пап! На Стрелихе четыре раза бабахнуло! Слышал?

- Слышал.

- Это чего? Дяденька медведицу... убил?

- Откуда я знаю? Вот придет и расскажет, в кого стрелял. Может, в лисицу или в барсука... Мало ли есть зверей.

- Ну ты и скажешь! - усмехнулся Валерка. - Кто же летом лисиц да барсуков стреляет?

Клавдия Михайловна собрала ужин, но есть никто не садился - ждали охотника.

- Долго что-то! - Валентин Игнатьевич взглянул на часы. - Уже полчаса прошло, как выстрелы были.

- Тридцать пять минут, - поправил Валерка. - Я точно время засек.

Клавдия Михайловна приблизила лицо к оконному стеклу и, заслонившись ладонями от света, выглянула на улицу.

- А темень-то!..

Валентин Игнатьевич прошел к порогу, стал надевать фуфайку.

- Ты куда? - спросил Валерка.

- На Стрелиху съезжу. Он уже должен был бы прийти... Медвежья охота не шутки!

Тревога Валентина Игнатьевича передалась всем.

- Неужели что случилось? - тихо сказала Клавдия Михайловна. - Он же один там!

- Ну и что? С ружьем ведь!.. - заметил Валерка.

- Замолчи! - оборвал его отец. - Какой толк от ружья в такой темноте?

- Ой, папа, не езди! - заныла Лариска. - Я боюсь!..

- За меня-то чего бояться? - Валентин Игнатьевич улыбнулся дочери. Я на мотоцикле. А мотоцикл быстрее любого медведя бегает! - Он сунул в карман фуфайки фонарик, надел шапку и вышел из избы.

Через минуту во дворе взревел мотоцикл, по окнам скользнул голубоватый свет фары, и скоро все стихло.

На экране телевизора лихо отплясывали танец артисты какого-то южного ансамбля, но звук был выключен еще после первого выстрела, и на телевизор никто не смотрел. Тикал на серванте будильник, чуть слышно сопел паром самовар. Клавдия Михайловна стояла в кухне, прислонившись спиной к печке, и смотрела куда-то перед собой, в пространство; вся ее поза выражала тревогу и напряженное ожидание. Лариска забралась на диван, в уголок, теребила подол своего платьица и часто и прерывисто дышала, готовая вот-вот расплакаться.

На диване же, закинув ногу на ногу, сидел Валерка и тупо смотрел на окно. Об охотнике он не думал - ничего с ним не случится! - и судьба медвежат, если подстрелена медведица, его уже не волновала. Наоборот, втайне он желал, чтобы медведица была убита, непременно убита! Тогда, по крайней мере, можно будет обвинить Андрюшку и Борьку в том, что они плохо сыпали табак и теперь по их вине маленькие медвежата погибнут голодной смертью.

Четверть часа длилась как вечность. Но вот за окнами сверкнул голубоватый луч, послышался гул мотоцикла.

- Наконец-то!.. - вздохнула Клавдия Михайловна.

Свет фары опять скользнул по окну и погас. Чихнул заглушенный двигатель.

Первым вошел в избу охотник. Он был неузнаваем - широкое, всегда красное лицо бледно, глаза испуганно расширены. Неверным движением руки он поставил в угол ружье и мешком сел на табуретку.

- Что-нибудь случилось? - упавшим голосом спросила Клавдия Михайловна.