Дай мне руку

— Что там за несанкционированные движения? — грозно обернулась Вера, министр сделал честное лицо:

— Разведка, — облизал пальцы и добавил, — боем. Вкусно. Черт, а я уже объелся.

— Я же говорила, тефтельки были лишние.

— Тефтельки никогда не лишние, — наставительно произнёс министр, потёр живот и пробурчал: — Почему вы меня не остановили?

— По-моему, этот вопрос давно не актуален.

— В следующий раз остановите меня.

— Обязательно. — Она сняла закипевший чайник, выбрала чай и заварила самую маленькую чашку. Отнесла на стол, села рядом и подпёрла щёку ладонью, с умилением глядя на откровенно засыпающего министра. Он взял блинчик, посмотрел на него и вздохнул:

— Я стану очень, очень толстым, — покивал и добавил: — Все будут тыкать в меня пальцем и говорить: «Фу, жиробас! Сколько еды ты сожрал?». А я буду отвечать: «Много. И это было обалденно», — печально вздохнул и откусил половину, запил чаем и загрустил окончательно.

— Что опять не так? — улыбнулась Вера.

— Я вспомнил, что этот пояс застёгнут на последнюю дырку. И больше нету.

— Ничего, здесь есть диван. Можно будет сесть, откинуться на спинку и расслабиться.

Министр зажмурился и простонал с набитым ртом:

— Звучит, как музыка. — Посмотрел на половину блинчика, решительно нахмурился и заявил ему: — Лопну, но доем. — В два подхода запихал блинчик в рот, допил чай и чемпионским жестом показал пустые ладони, Вера рассмеялась и зааплодировала, встала убрать со стола, министр с трудом поднялся и выпрямился, взглядом победителя обвёл всю кухню, достал из кармана блокнот, что-то размашисто написал, шлёпнул печать и вырвал лист:

— Вера! Это для тефтелек.

Она взяла лист, там было две строчки на карнском и три столбика на цыньянском, из всех иероглифов она узнала только «прикасаться» и «смерть», усмехнулась и просунула листок сквозь ручку крышки кастрюли, убрала всё в холодильник и обернулась:

— Идём?

Он кивнул и пошёл в гостиную, с блаженным видом устроился на диване и достал из кармана телефон, стал что-то искать, посмотрел на Веронику, остановившуюся в нерешительности между диваном и креслом, похлопал по дивану рядом с собой и кивнул на телефон:

— Давно хотел у вас спросить… Что здесь происходит? Я ничего не понимаю.

Она села рядом, он тут же придвинулся ближе, почти касаясь её бедром, включил фильм, сел чуть ниже, Вера поднялась выше, чтобы хорошо видеть экран. Стала рассказывать, через время почувствовала, как господин министр всё ниже сползает по дивану и удобно устраивает голову на её плече, и замолчала. Его волосы рассыпались по её груди, дыхание было тихим и ровным, руки расслабленно лежали на коленях. Она осторожно повернула голову, глубоко вдохнула до дрожи пробирающий запах своей постели и закрыла глаза. Ей хотелось его поцеловать. Хотелось взять за руку, ощутить кончиками пальцев каждый шрам, каждую линию на ладони, взять двумя руками и греть, целовать каждую чёрточку…

Но она боялась пошевелиться, потому что понимала, что он проснётся, поэтому просто сидела тихо и старалась дышать медленнее. Казалось, она излучает своё неутолимое желание, оно наполняет воздух, пропитывает всю комнату.

«Господи, как же я люблю вас… как же…»

Ей хотелось кричать об этом, на весь мир, чтобы он услышал и понял. Его волосы были так близко, что она могла бы дотянуться и прижаться губами…

«Он проснётся.»

Сердце грохотало так, что она видела его удары сквозь рубашку, грудь подбрасывало, в голове шумело, как после бешеного бега.

«А может и не проснётся…»

Вероника зажмурилась изо всех сил и приказала себе держать себя в руках.

«Хрен поймёшь этот грёбаный мир…

Что он имел в виду, когда говорил, что я свободна и могу выходить замуж? Что всё было несерьёзно и уже кончилось? Когда ночью я гладила его по щеке, а он сказал, что ничего больше не будет, это от нас не зависит?

Почему он говорит одно, а делает другое? И почему я вижу в его глазах, что ему хорошо со мной, но делать ни шага дальше он не хочет?»

Она слушала его дыхание и сходила с ума от желания встряхнуть его и потребовать объяснений… и осознания, что ни за что его не разбудит.

«Ты же хотела, чтобы он спал в твоей постели. Радуйся.»

Внутри действительно была радость, где-то в груди, под всеми страхами и сомнениями.

«Приятных снов, солнце моё.»

Она представила тот поцелуй, на который так и не решилась, как поворачивается и прижимается губами к его волосам. Даже думать об этом было счастьем. Она закрыла глаза, мечтая утонуть в этом чувстве.

* * *

Она так и не поняла, спала она или нет, но когда в библиотеке раздались шаги, глаза открыла первой.

Вошёл Двейн, округлил глаза и сделал шаг назад в библиотеку, согнулся в поклоне и тихо позвал:

— Господин, вы пойдёте на тренировку?

Министр приоткрыл глаза, повернул голову к двери и хрипло прошептал:

— Иди отсюда.

— Я зайду через пять минут. — Двейн ушёл, министр опять опустил голову на Верино плечо и задышал ровно, она начала улыбаться, в восторге от этой картины. Спустя пару минут он вздрогнул и резко окаменел, открыл глаза, зажмурился и осторожно выровнялся, отодвигаясь от Веры. Потёр глаза и спросил:

— На чём мы остановились?