Читаем Дай оглянуться… Письма 1908 — 1930 полностью

Дай оглянуться… Письма 1908 — 1930

Я требую 1) соблюдения § 8 договора о том, что если в книге — купюры, на ней нельзя ставить «Переработано автором», 2) немедленной высылки мне месячных за апрель и май = 400 р. и второй половины за «Проточный» = 700 р., 3) отказа от незаконного счета за какую-то «редактуру».

Если они откажут Вам в этом, обратитесь, пожалуйста, в местком. У меня одна надежда теперь, дорогой Владимир Германович, на Вас — как видите, и с Дозорцом и с «ЗиФ»’ом (что еще для меня важнее) все идет мрачно, и, если Вам не удастся что-либо сделать, я сгину.

В «ЗиФ» я пишу, что прошу деньги мне выслать срочно, т. к. они нужны мне на приезд в Москву.

О Вашем приезде я писал Вам. Надеюсь, много отслужу Вам преданностью и любовью за все.

Ваш Илья Эренбург

Из письма О.Г.<Савича> знаю, что Вы до 10/6 остаетесь в Москве, и надеюсь, что Вы все это устроите.

Когда — в Париж?

Э.

Впервые.

509. М.Л.Слонимскому

<В Париже, 25 июня 1927>

Дорогой Михаил Леонидович,

я только что получил телеграмму от «Прибоя»:

«Ввиду изменившихся условий рукопись принята быть не может одновременно высылается заказной бандеролью 578 Егоров»[1275].

Что делать?

Ведь я потерял 2 месяца. После первой телеграммы: «Рукопись принята», я считал дело законченным. Посодействуйте! Мои дела ведь весьма плохи

Сердечно Ваш Илья Эренбург

47, B-d St. Marcel

Впервые. Подлинник — ЦГАЛИ СПб. Ф.414. Оп.1. Ед.хр.65. Л.20. Слонимский тогда находился в Париже; 2 июня 1927 г. он писал Федину в Ленинград: «В Париже я прижился… Видел тут, конечно, Эренбургов… Эренбург милый, но мы с ним так не сошлись во вкусах, как нельзя больше. Лидин приехал». (Там же, ед. хр.29, л.16)

510. В.ГЛидину

<В Бретани, июль 1927>

Рюрику Первому, дюку Бретани, господину всех отроковиц святого Геноле[1276], убийце кита и акулы, любовнику драгоценной Розы, противоестественной подруге Али, пестуну Ади, одру, бедру и прочее

Мони первого, брюконеисправного, не Розы (я Вам не чтобы нюхать!), семениножкина, раджи всех писсуаров мира бывших, сущих, будущих, скромного раба св. Лукулпуса, и прочее

Прошение

Смиренно прошу вспоминать среди Киммерии, ляжек Макса[1277], отечественной бодрости, грядущих зозулей и прочих пернатых, борща, щей, семейной жизни и синицынских «ручек»[1278] наше паломничество к мощам милых омаров, креветок и лангустов, не говоря уже о крабах, шампанское и мною благоговейно пронесенный чемоданчик[1279], тезоименитство Розы[1280], восемь лап Распа и Бузу[1281], плавания на лодках, парусниках, пароходах, сотрясения на грузовиках и на колымагах, страстный путь от монастыря святого Манэ к обители святого Авена, где кричали вы мне «убить его мало», Ваши бессеребряные часы после роковой телеграммы, курицу Трианона, гарсона Версаля и все плотские дары галльских земель, не считая экономок и прочего, легкую трапезу между двумя караванами в оазисе Поповского-моста[1282], встречу с прекрасной дамой, которая прикинулась служанкой на одной из больших дорог, и прочее незабываемое, как розовые или голубые закаты!

Брюконеисправный Моня 1-ый

Впервые.

Шутливое послание адресовано Лидину перед его отъездом из Бретани в Париж. Во время совместного очень веселого отдыха в Бретани Эренбургов, Савичей и Лидина (к ним приезжал еще немецкий актер Фриц Расп, игравший Халыбьева в фильме Пабста «Любовь Жанны Ней») взаимоотношения всех отдыхавших стали очень дружественными. В Бретани ИЭ прозвал Лидина (имея в виду его нежелание афишировать свое еврейское происхождение и его одиночество во Франции) Рюриком Абрамовичем Солитером (от французского «solitaire» — одинокий) и это имя прижилось навсегда (иногда — просто Рюря).

Семейство Эренбургов получило соответственно прозвища Соломон (Моня) и Роза; Савичей звали Аля и Адя, а затем, узнав, что притоки Дуная называются Сава и Драва, ИЭ, который всегда звал Савича Савой, прозвал А.Я.Савич Дравой.

На обороте листа написано шутливое послание Лидину О.Г.Савича.

511. В.Г.Лидину

<Из Бретани в Париж, 23 июля 1927>

Дорогой Рюря, где ты и кто целует твои мозоли? Мы, конечно, на острове и, конечно, через час уезжаем. Харч средний — омары и прочее. Роза без Вас отсырела и нет в ней никакой былой пошлости. Борода растет! Приветствую Ваш

Моничка

Дорогой Рюря! Мы все еще странствуем. Земля оказалась для нас мала — переехали на Belle-Ile. Пока я не еду в Париж, значит, не увижу Вас. Очень жаль. Где будем жить — еще не знаем. Будьте здоровы и бодры. Ваша А.С<авич>.

Впервые.