Читаем Дай оглянуться… Письма 1908 — 1930 полностью

Дай оглянуться… Письма 1908 — 1930

Впервые — Минувшее, 22. С.307–310. Подлинник — РГАПИ. Ф.2209. Оп.1. Ед.хр.42. Л.5–9.

68. В.А.Меркурьевой

<Из Киева в Москву> 10 апреля 1919

Чем мы хуже Вас? Даже на пяти языках![188] Я председатель и, кроме сего, вообще занимаюсь сотней неподобных дел. Устроил «мастерские худож<ественного> слова» для рабочих и потом еще для всех просто. Кручусь, работаю что ли, очень много. Во все это верю мало. Утешает весна и вечность. Правда! Бесконечно рад был получить Ваше письмо. Как бы хорошо бы сейчас сидеть у вас, пить кофе, подвывать стихи свои или говорить о «да» — «нет». Кстати, вот для Вас <…>[189].

В течение марта я написал с десяток стихотворений, кажется, в них есть что-то новое. Грядущая книга должна именоваться «Прославление Жизни и Смерти»[190], и действительно прославлять ныне я, кажется, могу все. Вот конец стихов «прославления» нашего века<…>[191].

Ваша надрубленная песня меня сладостно заморила. Обязательно не ленитесь и пришлите побольше Ваших стихов. Грустно и страшно думать о Москве, о Вашей жизни, о всех поэтах, замерзающих и вконец отощавших. Бедный куцый Бальмонт на рынке! Что Марина <Цветаева>? Толстые[192], Цетлины, Волошин, Инбер были все вместе в Одессе, где теперь, не знаю. Но счастлив, что Вы тоже чувствуете, как вновь, после стольких веков, течение звуков стало вновь жертвенным подвигом.

Хотел Вам послать еще стихов, но торопят с письмом. Шлю оказией. От своих[193] с Кавказа ничего не имею. Знаю только, что они в сентябре переправились из Владикавказа в Моздок.

Всем поэтам мой большой привет!

Пишите скорей и больше о себе, о Москве, о поэтах, о сумасшедшей вселенной. Жду.

Ваш Эренбург

Впервые — Минувшее, 22. С.310-312. Подлинник — РГАЛИ. Ф.2209. Оп.1. Ед.хр.42. Л.11–12.

69. В.А.Меркурьевой

Киев <в Москву,> 7-го мая <1919>

Милая Вера Александровна,

радовался очень Вашему письму. Томительно хочется поговорить с Вами. Помните? Ну вот… А здесь комитеты, союзы, лекции и прочее. Спорю, борюсь, томлюсь. Нужно ли? Кажется, нет. Но иначе сейчас не могу[194]. <…>[195]

Хочу писать трагедию современную для невозможного театра[196]. Кстати, что с «Золотым Сердцем»? Здесь печатаются одни, другие, м.б., будут печататься следующие мои книги: «В звездах»[197], «Заячья Елка» (детские), «Лик войны» (вновь написано, проза, воспоминания с фронта) и книжечка новых стихов под заглавием «Огонь» («Огонь пришел Я низвесть на землю» от Луки[198]).

Мало я думал о нашем деле и служении и, кажется, многое осознаю впервые. Так хотелось бы поделиться с Вами. Я здесь читал доклад о «существе поэзии»[199], но кому… Все вехи для меня убедительны и новы: слово — действо, заговор. Отказ от чисто музыкального («заумный язык»), от живописного («парнас»). Искусство во времени. Вселенская песнь без начала и конца. Ложь законченного и прежней архитектуры и пр.

Где Вы? Когда увижу Вас?

Читали ли «Известия» от 27-го, там есть о нашей поэтессе[200].

Что в Москве? Вячеслав Ив<анович Иванов> и другие. Бога ради, напишите мне обо всем. Кто что делает и что пишет. Я здесь поэт на необитаемом острове с туземцами.

Посылаю две статьи, м.б., будет любопытно Вам прочесть их[201] и одно стихотворение из «Огня». Вы увидите, сколь взмыла меня какая-то космическая буря.

Пришлите Ваши стихи. Не ленитесь и соорудите большое и основательное письмо.

Ваш поэт

<…>[202]

Пишите. Да хранит Вас Господь!

И.Э.

Впервые — Минувшее, 22. С.312–314. Подлинник — РГАЛИ. Ф.2209. Оп.1. Ед.хр.42. Л.14–17.

1920

70. М.А.Волошину

<Коктебель, начало июня 1920>

Я не считаю нужным отвечать на твое письмо[203].

Я оставляю на твоей совести указание на реальные услуги. Отныне твоя «действенная любовь» тобою же приравнена к кастрюлькам, топору и проч<ему> «инвентарю» Ел<ены> Отт<обальдовны>. Верь, что с глубоким отвращением вспоминаю я о каждой обращенной к тебе просьбе. Впрочем, сие дело прошлое и писать сейчас об этом не стоит. Но вот что я должен тебе решительно и прямо заявить. То, что ты говорил обо мне и Ядвиге Иос<ифовне Соммер[204]> — ложь и очень нехорошая. Я великолепно помню твои анекдоты о прикосновении к Гумилеву. Если человеку всепонимающему и долготерпеливому позволительно прибегать в известных случаях к подобным урокам, то тем более мне — «колючему» и «нетерпимому». Посему приглашаю тебя заняться иными темами и одновременно с «объятьями» и пр<очими> сластями письма не расточать вещей стыдных и недобросовестных. Не «любви», не «понимания», но хоть известную долю порядочности.

Впервые. Подлинник — ИРЛ И ОР. Ф.562. Оп. З. Ед.хр.1339. Л.1