Дай руку, капитан!

Что касается воспитания детей, то многие вопросы, связанные с этим, решали сходами. При конфликтных ситуациях, а их было не так уж и много, шли в сельсовет, как к верховному судье. Чувствовалось влияние общины, как в старину. Сейчас бы сказали – коллективизма. При этом придерживались определенных правил.

Редко какая из детских шалостей проходила незамеченной. Например, на улице зарвавшегося озорника мог остановить любой взрослый и напомнить ему о стыде и совести. Уж что-что, а эти слова впитывались в кровь и сознание основательно. Если не действовали никакие увещевания, считалось в порядке вещей оттрепать виновного за уши, выговаривая при этом, за что именно, чтобы тот больше так не делал.

Родители в таких случаях за провинившихся детей не вступались.

Конечно, сейчас все не так. Хорошо ли это, плохо ли? Только одно можно сказать: все хорошо для своего времени.

Глава 4 Просветитель Митрофан

Во второй ли, в третий ли класс ходил Андрей Ковалев, только с каждым разом, когда из репродуктора на стене вырывался футбольный марш и начинал тараторить, захлебываясь в волнах эфира, голос диктора, покрывая гвалт болельщиков, ему становилось все понятнее и понятнее, что такое футбол. Приходило и другое понятие – как велика Родина, которая не ограничивается одним только хутором Дёминским – маленькой песчинкой на ее необъятных просторах. Диктор говорил, что передачу из столицы слушает вся страна, что в больших и маленьких городах болельщики с нетерпением ждут результатов встречи команд.

…Итак, мальчик ходил в школу во вторую смену. Отсиживал за партой положенные уроки, иногда стоял у доски, спрягая глаголы или решая арифметическую задачку. На переменах играл с друзьями в догонючки.

Под вечер солнце держалось еще высоко над горизонтом и можно было поиграть в футбол на школьной волейбольной площадке. Второклассники ли, третьеклассники – такая мелюзга, что для нее годилась любая ровная поверхность – тогда ее размеры для игры мало что значили.

Кто-то из предприимчивых ребят набил тряпками большую шерстяную варежку, перехватив ее крест-накрест для прочности бечевкой. Странной конфигурации получился мяч, с торчащим сбоку пальцем. Как его мальчишки ни вправляли вовнутрь, он упрямо вылезал наружу. И, может, потому во время игры их эрзац-мяч выписывал и в воздухе, и на земле самые немыслимые траектории.

Тем не менее каждый входил в кураж: кто самый быстрый, кто самый ловкий, а кто самый выносливый и меткий. Стенка на стенку ломили, лишь бы загнать мячик в ворота из пальто, пиджаков, шапок, сумок, сложенных кучами.

Игра шла, можно сказать, вприглядку, потому что никаких правил не знали. Допустим, если кто хватал мяч рукой, не важно, где и как, били одиннадцатиметровые – легче сказать: одиннадцатишаговые. Линий разграничений не признавали, потому что о них тоже никакого понятия не имели. Ребята гоняли мяч по всему пространству, куда бы он ни залетал. Бывало, пропылят с ним за ворота – спину вратаря видать – разворачиваются и обратно гонят, чтобы потом нацелить перед стражем ворот и так пробить, чтобы он его ни за что не поймал, даже за палец.

Бедный вратарь! По вольной трактовке правил, он не имел никакого права выбегать навстречу игрокам и стоял между кучками «штанг» как пришпиленный. Ему не разрешалось отбивать мяч ногами. Он мог действовать только руками и больше ничем. В этом диком футболе у него была только одна привилегия: он мог брать в руки куртку, пиджачишко, ловить или отбивать ими катившийся или летевший к нему мяч. При этом его движения становились такими забавными, как будто он ловил на лугу кузнечиков или тушил ползущий по земле пожар.

Действия вратаря отдаленно напоминали манипуляции во время корриды, но, так сказать, с футбольной спецификой. Если матадор элегантно встряхивает алого шелка плащ и побуждает криками «Торо!» разъяренного быка направить рога на него, чтобы от обманного движения красноглазая морда попадала в пустоту, то вратарь без крика, не заботясь об эффектных телодвижениях, целит серым пиджачишкой прямо в летящий к нему «однорогий» эрзац-мяч.

В зависимости от игровой ситуации он со своим пиджачишкой-ловушкой устремлялся в два-три низких подскока навстречу кувырком летящему мячу, а то как рак пятился назад. Нередко страж ворот делал два-три шага, отступая вправо или влево, остро реагируя на бегущую и кричащую орду игроков, а то застывал как вкопанный, в напряжении держа пиджачишко перед собой, чтобы все же справиться со своей задачей и не пропустить в ворота очередной гол. В любом случае пиджачишко, как стрелка компаса, поворачивался, увы, не к полюсу, а к трудно предсказуемому в своем поведении мячу.

И только пыль столбом стояла вокруг вратаря. На протяжении всей игры она никак не могла осесть на истоптанную неутомимыми ногами начинающих футболистов площадку.