Даяна

– …уже?… – теперь голос раздался около моего левого уха. Мне даже причудилось, что чьи-то губы коснулись мочки. Синяк под глазом разразился какой-то пульсирующей болью, и я рванул по отвесному склону. Цепляясь руками за спящие ветки, я пытался быстрее взлететь наверх. Одна ветка в долю секунды обломилась от моей дикой хватки и я кубарем полетел вниз. Обеими ногами, в недавно купленных мамой найках, я прямиком угодил в оранжевую проталину. Хотя болото оберегал частый лесной массив, свет луны проникал свозь ветви, было достаточно светло для такого позднего времени. На секунду я подумал, как хорошо, что сейчас не лето.

Рукой я зацепился за торчащий обрубок дерева и с легкостью вытащил одну ногу. Подошва разинула рот в изящном оскале и передавала мне привет. «Мамка меня убьет» – подумал я и дернул второй ногой. Она осталась на месте. Я застрял.

Смех раскатился по окрестностям болота. Женский, задорный, звонкий смех. Мурашки побежали у меня с ног до головы как насекомые, будто я наступил в муравейник. Я начал судорожно дергать ногой.

Раз за разом я пытался вытащить ногу, но все было тщетно. Волна отчаяния начинала меня накрывать, я пытался успокоиться, но не мог. Сердце бешено колотилось, клубы пара пульсацией вырывались из моей груди.

– …пора… – снова раздался женский голос где-то с затылка. Дыхание сперло. Я заставил себя обернуться, но к счастью никого не увидел. Я собрал всю свою силу и еще раз дернул ногой. От неожиданности того, что мне все-таки удастся это сделать, я плюхнулся вперед на снег и ударился плечом о трухлявое бревно.

Не помню, как именно я вскочил на ноги и добрался до верхушки оврага, но сделал я это со скоростью света. Через минуту, перевозбужденный, я тихо закрывал замок изнутри входного коридора, чтобы не разбудить маму. Как хорошо, что она не проснулась. По-любому бы спросила, какая стая собак за мной гналась и почему я в таком виде. Завтра утром ряд вопросов ко мне должен был отпасть.

Я замыл грязные джинсы и повесил их на батарею, кроссовки отмыл и протер их насухо. Конечно, за них все равно получать, но хотя бы они будут чистые. Я даже входной коридор помыл, чтобы устранить все улики моего сегодняшнего происшествия, да и не хотел я, чтобы кто-то догадался, что история со знаком это моих рук дело.

Горячий чай привел меня в чувства. Сердце успокаивалось. Я уже вспоминал не историю с болотом, а танец с Ленкой. Как ее теплые руки держали меня за плечи. Тревожные эмоции сменились на положительные, и я в возвышенном настроении отправился спать. Два окна в моей комнате на втором этаже четко выходили на задний двор и кусочек заболоченной местности. Я подошел к окну задвинуть шторы. В сумерках возле моего спасительного бревна, за которое я хватался, пытаясь выдернуть ногу, вырисовывался силуэт. Я четко увидел длинные волосы девушки, которые струились по плечам, округлые очертания талии. Мое дыхание словно остановилось. Я зажмурился и попытался себя убедить, что это только мне кажется. Но у меня не получилось.

Когда я вновь открыл глаза, темная фигура помахала мне рукой. В ту ночь, я смог заснуть только под утро.

Я танцевал с девушкой. Ее руки обвивали мою шею, она мило улыбалась. Совсем как Ленка, только это была не она. Длинные темные волосы струились по плечам. Мы раскачивались в такт медленной музыке на школьной дискотеке.

– Кто ты? – прошептал я.

Ее губы приблизились к мочке моего уха. Какое знакомое ощущение…

– Даяна.

– Даяна, – повторил я, – какое интересное имя и будто бы мне знакомое. А меня зовут…

– Артем, – закончила она, а затем повторила возле самого уха, – тебя зовут Артем.

– Артем! – я открыл глаза и услышал мамин крик. – Иди сюда! Артем!

Я вскочил с постели и выскочил в коридор. По пути поскользнулся, и чуть было не упал, подумал еще, вот эта мама полы намыла. С лестницы я сбежал в одних трусах.

– Что это? – мама, недоумевая, уставилась на меня. – Откуда столько грязи, где ты был? На улице мороз, а он как свинья домой пришел! Ты посмотри на куртку свою! Так еще и додумался в шкаф повесить! Джинсы на батарее висят грязнючие! Зачем их вообще на батарею вешать? Кинул бы в стирку сразу. – Мама негодовала, – а кроссовки? В чем твои кроссовки? Какие-то зеленые все, так еще и рваные. Ты что, в другом измерении за грибами ходил?

В гостиной зазвонил телефон.

– Стой здесь, я сейчас вернусь, – кинула мама и устремилась к телефону, – нет, ну надо же! Так еще и грязный поперся в свою комнату через весь дом. Всю плитку уделал! Мы еще поговорим в каким состоянии и во сколько ты пришел!

– Мам! Мне уже пятнадцать! – крикнул я от досады.

Я стоял и не понимал. Я четко помнил, как застирывал джинсы, кроссовки, а куртка была не особо-то и грязная. Я обернулся на лестницу. По ступеням на второй этаж вели мокрые следы. Я догадывался куда они ведут, а поднявшись к себе, убедился – они вели к моей кровати.

Мама появилась в дверях с полотенцем в руках. Я был готов к тому, что полотенцем разок она мне всадит за мою вчерашнюю историю, но гнев каким-то образом перешел на милость, и я пока не понимал почему.