Дайте курс(Повесть)

— Здравствуйте, Александр Иванович. Нехорошо получается. За что это вы Виталия обидели? Ну, провез он мальчишку, ну, допустил, значит, уклонение. И сразу десять суток без полетов. Конечно, вы можете мне сказать: не твое дело. Я понимаю. Но мы-то с вами не мальчики, мы-то разобраться можем, Виталий как зверь работает…

— Вы совершенно правы, Борисов: это не ваше дело. Действительно, не ваше! И если каждый механик станет давать мне указания, касающиеся летной службы, у нас не работа будет, а сумасшедший дом.

— Александр Иванович, какие указания, что вы, ей-богу, говорите? Вы человек, я человек. Что ж мы, не можем, как взрослые люди…

— Решения отменять я не буду. Пусть ваш романтик Савченко посидит, и подумает, и поймет, что можно делать, а чего нельзя делать. У меня все.

— Эх, Александр Иванович!

Через десять минут.

— Привет, Саша!

— Привет!

— Чего это ты Савченко отстранил?

— Дурак он, вот и отстранил. Пацана на борт взял. Тот, видишь ли, в летчики собирается…

— И за это на десять суток?

— Не столько за это, а чтобы не молол ерунды: «Если б вы на мальчишку глянули, сами разрешили…» — Саша, а ты парнишку-то видел?

— На черта он мне? Не видел и видеть не хочу.

— Что-то ты нервный стал. Я тебе не начальник, но между нами, девочками, говоря, позволю заметить: отменил бы я это распоряжение, если б ты в моем подчинении был. Вот честное слово даю. Тебе ж план делать надо. А ты машину с работы снимаешь, хорошего летчика на прикол ставишь. Зря, Саша…

Еще через десять минут.

— Александр Иванович, разрешите?

— Мы, Александр Иванович, просить вас пришли…

— Ну, конечно, Савченко неправильно поступил. Это ясно…

— Только мы все вас просим, не надо его отстранять…

— Тем более сейчас работы столько. Лучше мы на него сами воздействуем.

— Хотите, на бюро продраим?

— Он и так уже все понял, Александр Иванович.

— Вы кто: летчики или адвокаты?

— Мы, конечно, летчики, Александр Иванович…

— Вот и идите и занимайтесь своим делом.

— Александр Иванович…

— Идите.

Еще через пять минут.

Товарищ командир, разрешите обратиться?

— А ты кто такой?

— Я? Это я. Это из-за меня все получилось. А Виталий Сергеевич совсем даже не виноват. Он и не видел, как я в самолет залез. Я в чехлы спрятался. Товарищ командир…

— Как тебя звать?

— Меня? Павлик меня звать.

— Очень хорошо. А зачем ты врешь, Павел?

— Так, товарищ командир…

— Ты же в летчики собираешься?

— Да-а. Собираюсь.

— И врешь? Не пойдет такое дела, Павел. Ничего не выйдет. Наша служба строгая. И еще наша служба правдивая. Это тоже запомни. А теперь ступай.

— Куда, товарищ командир?

— К Савченко своему ступай.

— Сказать, что вы разрешили? Да?

— Ступай к своему Савченко и переживай с ним вместе. До двадцать седьмого — десять суток. А потом мы подумаем, что с тобой делать.

— Значит, вы меня тоже на десять суток отстраняете?

— Иди, мы еще подумаем, я же ясно сказал.

— Есть, товарищ командир! — Павлик пулей вылетает из домика летной части.

Александр Иванович устало смотрит на часы и удивляется: прошел всего час, а ему кажется, что разговоры продолжаются по крайней мере уже вторые сутки.

Здесь я ставлю точку.

Это совершенно условный и совершенно произвольный конец главы. Ведь наука обыкновенная, веселая и грустная, как и всякая другая наука, не имеет и не может иметь настоящего конца.

Хочу верить, что «свидетельские показания», приведенные в этой главе, чему-то научат будущих командиров кораблей, над чем-то заставят задуматься.

Один старый, опытный летчик, большой специалист по обеспечению безопасности полетов (есть в авиации такая профессия!), писал несколько лет назад: «Для пилота средней квалификации полет в нормальных условиях не представляет особых трудностей. Но для того чтобы успешно справляться с трудностями, возникающими в условиях опасности, требуется большое мастерство, тренировка и способность к здравому смыслу».

Что такое мастерство, вероятно, ясно. И что такое тренировка — тоже ясно. А вот о «способности к здравому смыслу» хотелось бы сказать несколько слов. Это весьма деликатное моральное качество человека может быть и врожденным и благоприобретенным. Растить его кандидатом в летчики надо заранее, до поступления в училище. Способность к здравому смыслу всходит медленно, укореняется долго, зато с увеличением стажа несказанно усиливается. Вот поэтому чем раньше настоящий летчик будет тренироваться и контролировать себя «на здравый смысл», тем лучше и для него и для дела.

Кстати, как понимать слова «настоящий летчик»?

Лично я думаю, что настоящий летчик — это прежде всего надежный летчик.

Если человеку можно сказать: «Действуй сообразно обстановке», и оставаться уверенным, что он, перебрав сто возможных вариантов решения задачи, остановится на одном, действительно лучшем, значит этот летчик надежный.

Если человек способен пойти на риск, пусть даже очень большой, и может при этом логически доказать необходимость своего шага, а не станет ссылаться на «веление сердца», не будет повторять таких идиотских поговорок, как «трусы в карты не играют», значит этот летчик надежный.