Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 1

Побил Фил Стефа знатно. Возникла небольшая неловкость, так как я только что обещал трактирщику, что пыток и избиений не будет. Извиняться перед этим гадом я, естественно, не стал, но все же снова пришлось заверить, что больше этого не повториться.

— Я хорошо понимаю парня! Будь я на его месте, тоже бы вам накостылял за брата! — через разбитую губу усмехнулся Стеф. — Ну так вот, я не знаю, где девица сейчас. Но в полнолуние, оно, кажется, будет через три дня, Роджер приведет девчонку в разрушенный храм Амадей на Севере владений дома Гербертов.

— Зачем? — напряженно поинтересовался я.

— Он хочет провести с ней какой-то жуткий обряд для своего господина. Поэтому и воровал все эти дары из ваших прогнивших домов.

Значит, Кира все еще жива. Но спасти её мы сможем только через три дня. Тяжелое испытание для Фила. Но есть надежда, а надежда— это уже немало… Да и там всякое могло случиться, может и удастся придумать, как вызволить её поскорее.

— Что еще? — спросил я.

— Больше мне ничего не известно. На этом наш разговор может быть окончен, мне нечего больше вам рассказать. Я занимался распространением специй — все остальное мне до лампочки. Своими планами знатные засранцы с нами простолюдинами делились неохотно.

— Нет, разговор еще не окончен, есть еще, во-вторых, — я выдернул кинжал из стола и подошел с ним к Стефу.

— Вот значит как вы держите слово, засранцы! — скривился он и закрыл глаза, готовясь к смерти.

Я наклонился и срезал с пояса Стефа увесистый кошелек. Отсчитал столько монет, сколько он обещал мне за работу трубадура и еще три, которые у меня отобрали тролли.

— Ты должен мне денег, Стеф, за мою работу, — сказал я, пряча монеты в карман и возращая Стефу кошелек.

Стеф внимательно всмотрелся в меня и, наконец-то, догадался кто перед ним.

— Аааа, трубадур Актавий, — скривился Стеф. — То-то Мерлин тогда взбесился, что мы тебя деньгами обидели! Что полегчало?

— Отчасти, — усмехнулся я, хорошенько врезав по его толстой хари. — А теперь мы в расчете.

Когда мы покончили с допросом, время было уже поздний вечер. Даже Фила сморил сон. Я, через силу заставив себя принять ванну, тоже завалился в постель.

Проснулся я в предрассветных сумерках. От навязчивого ощущения, что на меня кто-то смотрит. Не открывая глаз, я понял, что в мою комнату опять пробрался незваный гость.

Воздух колыхнулся возле самого моего носа, повеяло сладостью. Я перехватил хрупкое девичье запястье у своего лица. Раздался писк.

Раскрыл глаза и встретился взглядом с испуганными синими глазищами Стеллы.

— Ты как тут? — хрипловато спросонья спросил я, разжимая клешни.

Девушка, покусывая пухлые губки и разминая запястье, молча, с мольбой смотрела на меня.

Только сейчас я обратил внимание на её внешний вид.

Стелла была в тонком кружеве неглиже. Наряд даже не пытался скрывать её форм, а наоборот подчеркивал все прелести женской фигуры. Большая грудь с бусинками затвердевших сосков, выпирающих через кружево ткани, в волнении колыхалась вверх-вниз, вверх-вниз.

Я встал и убрал с её лица тяжелую прядь, спрятав её за ушко. Нежно провел по мочке её ухо языком. Стела задрожала.

— Стелла, — прошептал я.

— Эрик, возьми меня, — тихо попросила она.

Щеки её вспыхнули, словно девушка смутилась собственной смелости, она качнулась на длинных стройных ножках с пятки на носок.

Тут я понял, что пропал. Вся кровь ударила в пах, сделав мое достоинство твердым, как таран. Стелла как бы невзначай положила руку у меня между ног и стала поглаживать мой возбужденный член.

Я увлек Стеллу в свою теплую кровать. Сорвал с нее кружева. И приник к твердым бусинкам сосков губами. Поглаживая её мягкую грудь. Очерчивая руками контуры её тонкой талии. Кожа у неё была нежной. Стелла плавилась в моих руках, как восковая свеча.

Девушка застонала, выгнулась дугой. Я скользнул руками между её ног, поглаживая её нижние губы.

Она застонала еще громче, забилась в моих руках. Пальцы мои стали очень влажными. Стелла была готова меня принять. Да и я больше не мог терпеть.

Я вошел в неё и стал двигаться в бешенном темпе.

— Большой! Какой же ты большой, Эрик! — кричала Стелла, содрогаясь в сладостных судорогах. — Не останавливайся! Эрик! Эрик!

Я не стал кончать в неё.

В последний момент сдержался и залил ей теплой влагой живот.

Как назло вспомнил рожу Роджера, когда он говорил, что Стелла может носить его дитя и защемило сердце.

Она лежала в моих объятьях. Теплая, нежная, податливая, но не моя.

— Во имя всех ликов Матери-Богини, ты волшебник, Эрик, мне никогда в жизни не было так прекрасно! — горячо шептала она.

— А с Роджером? — не удержался я от подколки.

Девушка уткнулась мне в плечо.

— Я не могла ему отказать, — печально сказала она. — Но я ничего не почувствовала кроме боли, все случилось очень быстро…

Это было первое пасмурное утро за все время моего пребывания в этом мире. В небе клубилась серая хмарь, и, казалось, вот-вот тучи прольются на землю потоками слез. Яркие сочные краски потускнели, выцвели.

Холодный, пронзительный ветер трепал знамена.