Дайте мне обезьяну

Мучиться со вторым местом Тетюрин не стал; он открыл другой файл.

КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА

Мы попросили прокомментировать этот материал Г. А. Романовского, магистра Евразийского Свободного Университета, специалиста в области философии имени.

– В природе нет ничего случайного. Все имеет глубокий, зачастую скрытый от нас смысл. И это только нам кажется, что имя, полученное нами от рождения, случайно и необязательно.

Вслед за некоторыми мыслителями прошлого я утверждаю: именно анаграмма дает представление об ауре имени. В моей коллекции более тысячи анаграмм полных имен самых разных людей. Вот уже двадцать лет я увлечен этой невероятно интересной темой. Что несет в себе имя? Как оно отражает судьбу человека? В чем его сакральный смысл?… Ключ к разгадке – должное расположение букв. Не вдаваясь в подробности, отмечу только, что анаграмма А НОВАЯ НЕВЕСТА, ОНА И НАС СПАСЕТ действительно относится к редчайшей и малоисследованной группе. Это анаграмма седьмого уровня. Она поражает своим судьбоносным значением. Соответствующее ему имя обладает светлой и ясной аурой. НЕСОЕВА АНАСТАСИЯ СТЕПАНОВНА. Кто она? Мне бы хотелось с ней познакомиться.

В дверь постучали. Тетюрин открыл. Вошла Жанна.

– Маму раскручиваете? – сразу спросила, лишь увидела включенный компьютер.

Словно ее только и ждали.

Подошла к окну. Посмотрела в окно. Повернулась к Тетюрину и широко улыбнулась – бессмысленно, можно было б сказать, кабы не обворожительно; короче, сердитый Тетюрин улыбку принял.

– А почему вы не в Холл-Паласе? – весело спросила дочь Несоевой-старшей. – Там все начальство сейчас.

– Вот потому я и здесь, – ответил Тетюрин.

На фоне окна Жанна походила не на саму себя (какой он увидел ее в 437-м), а была как бы себя самой во весь рост портретом, зачем-то вышедшим из рамки, или лучше – автопортретом. Думает, подумал он, что раздевать ее глазами теперь нет необходимости: на фоне окна платье прозрачно.

– И по каким же параметрам вы мою маму раскручиваете?

– То есть?

– Если б меня, то как Жанну д’Арк, наверно, да? Только она была девственницей.

– Это да, – сказал Тетюрин.

– Мама на Жанну не очень похожа. По-моему, Анастасия тоже красиво.

– Вполне, – согласился Тетюрин.

– Так вы правда писатель? – Жанна спросила.

Он повел головой, в целом не возражая.

– И что же вы написали?

– А ничего.

– А дадите почитать?

– А не дам.

– А и не надо.

Тетюрин подумал, что пуговица на ее платье, снизу четвертая по счету, была расстегнута не столько провокативно, сколько провокационно.

– Никогда не совращала писателей.

Тетюрин хотел сказать вроде: «А я и не позволяю себя совращать родственникам моих клиентов», но вместо того спросил:

– Неужели? – причем недоверчиво в нос, с каким-то ненатуральным, фальшивым прононсом.

– Как вы сказали, невербалка, да?

Со словами:

– Вербалка?… невербалка?… как вы говорите? – она подалась вперед, и он, видя ее огромные вытаращенные на него черные глаза, нахальные до невозможности, с удивлением почувствовал ее теплую ладонь у себя в джинсах.

«Значит, прежде, чем перейдем на ты», – медленно подумал Тетюрин. И ошибся.

В джинсах мгновенно откликнулось, Тетюриным несанкционированно; Жанна стремительно выпрямилась и, сделав «адью» рукой, вышла из номера.

Ошарашенный Тетюрин как был прислонен к дверце шкафа, так и остался стоять неподвижно. Недообольщенный, он осмыслял ощущения. Что-то не то. Был недоволен собой. Не то сделал: именно – ничего не сделал. Не расфуфырил хвост, не исполнил брачного танца. С ним играли не по его правилам. Теоретически он этого не любил. И потом, он не любил грубой игры. Кто он в данный момент – неотразимый победитель, которому готовы сдаться без боя, или объект потребительского интереса?