Дайте нам крылья! (ЛП)

— Очень может быть, — отозвался Нико, — ведь это в основном пространственные ощущения. Мы учимся обращаться с трехмерным пространством, а также овладеваем органами чувств, отвечающими за время и скорость. Слова здесь только мешают.

— Вот и я о том же! — воскликнула Сойка. — Когда смотришь на показания приборов на летательских часах, теряешь способность делать все сам. Это словно ехать на велосипеде, выполняя перечень инструкций: ничего не выйдет. Надо, чтобы тело само научилось, само овладело навыками.

— Детям, наверное, легче, — робко вставила Пери. — Они учатся летать, как ходить.

— До определенной степени. — Нико поджал губы. — Поначалу да. Но подлинный полет — то, чем мы здесь занимаемся, — несопоставим с умением ходить. У нас здесь скорее тренировки для избранных спортсменов-профессионалов. Мы еще только выясняем, что нам нужно знать. Лично меня интересует, можно ли развивать у себя эти способности и ничем за это не расплачиваться.

— Объясни, — потребовал Беркут.

— Ну, скажем, я опасаюсь, как бы не пришлось принести в жертву какие-то другие свои возможности.

— Ты что, думаешь, мы… дичаем?! — возмутилась Латона.

Мало-помалу споры утихли, остаток вечера прошел в молчании — все обдумывали, что сказал Нико. Пери лежала и смотрела на звезды, и в голове у нее крутились слова, которые сказала Сойка несколько дней назад — а казалось, несколько месяцев: «Пока не скинешь балласт, крылья тянут тебя вниз, а не вверх».

Каждый вечер Пери ложилась, пристроив Хьюго себе на крыло, и пыталась отогнать страхи — хотя бы ненадолго, чтобы успеть заснуть, — и тогда все ее тело заполняло странное чувство: она падает с огромной высоты, долго-долго, как тогда, когда буря вынесла ее наверх, а потом скинула вниз. Пери ничего не могла поделать с этим чувством. Словно она заново проживала все дневные полеты — вверх, вниз, кругом, — словно и тело, и разум вспоминали, как именно она двигалась, и управлять этим силой воли было бессмысленно, как артериальным давлением: узоры полета вплетались в мышечную ткань. И оставались там, пока не понадобятся ей, — врастали в нее. Она впитывала новые знания так стремительно и так глубоко перестраивала образ мыслей и чувств, что это продолжалось даже во сне.

Тревога за Хьюго жила у Пери в мозгу, будто белый шум, будто рокот водопада на отвесном утесе Кряжа. Пери приняла решение, как ей поступить. У нее есть права, но права утратят смысл, если она погибнет и не заявит о них.

И вот за два дня до того, как Пери собиралась покинуть Райский кряж, Нико, Бледнолицый Брат собственной персоной, перевернул все с ног на голову. Он пришел на берег, где Пери играла с Хьюго, и поманил ее к себе. Пери, сама не своя от испуга, села на песок и устроила Хьюго рядом с собой — нагребла ему песчаную горку и дала несколько камешков поиграть. Что Нико от нее хочет? Раньше он никогда не разговаривал с ней один на один, и беседа не сулила ничего хорошего.

— Ты по-прежнему намерена вскоре нас покинуть? — начал Нико.

Пери осторожно кивнула.

— Вот и хорошо. Тебе, наверное, страшно. Кроме тебя, никто из нас не видел Дикого.

— Я в жизни не видела ничего страшнее.

Нико сорвал листок и стал методично рвать его на кусочки.

— Странно, что факт существования нескольких Диких настолько нас пугает, — проговорил он. — Но они и правда очень страшные. Невольно задумываешься, как такое может быть? Лично я задумываюсь. Постоянно. Именно поэтому меня так интересуют исследования полета, в особенности — то, что от нас скрывают.

«Наверное, Нико вспоминает свою подругу, — мелькнуло в голове у Пери. — Как ее звали — Хоши?»

— Во что они превращаются? Мы не знаем, какие черты собственного человеческого облика стираем и без каких нам не обойтись. Есть чего опасаться. Мы не ведаем, что творим.

— Вы же согласились проходить процедуры, — сказала Пери.

— Я не знал, во что ввязываюсь, — ответил Нико. — Честно говоря, сомневаюсь, что согласился бы на такое еще раз.

— Но вы же здесь! — возразила Пери. — И именно вы в группе стратег и политик.

— Ха. Ну, положим, я и правда немного смыслю в политике. Остальные в ней совершенно не разбираются. Что ж, придется им разобраться. Довольно скоро они сообразят, что в мире для них — для тех, кем они хотят быть — нет места. Они полагают, что превращаются в иных существ, не обычных людей, но и не Диких.

— Беркут говорит, вы не можете забыть, кем были. А кем вы были?

— Скажем так, влиятельным человеком, вот кем, — засмеялся Нико.

— А, — отозвалась Пери.