Дайте шанс! Том 1 и Том 2

К слову сказать, даже прапорщик ни разу не посмел заставить меня отжиматься. Особо ничего не предпринимая, я оказался в некотором смысле на верхушке местной иерархии. Естественно, среди рядовых бойцов. Пусть пока никто никого особо не напрягает, за этим рьяно следит Костин, но мужской коллектив есть мужской, лидерство и соперничество сидят в генах.

Вхожу в расположение. Толчея и стоит гул, похожий на пчелиный. Кто одевается, кто уже оделся и треплется, кто копошится с кроватью или у тумбочки. Успели раскрыть окна и все равно после ночного пердежа, пота и не постиранных вечера носков стоит вонища.

— Надо было еще в голову ударить. Так оно лучше вдалбливается. Я вот что думаю, — догоняя меня, принимается рассуждать Синицын, — если еще немного надрочить Мишку махать кулаками, будет отличный боец. Сёмка с Ромкой махаются нормально. Им бы только чуть набрать веса. Впятером мы бы запросто под себя подмяли всех.

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы знали кто тут старший. С кем нужно считаться. А так всякая шавка будет задирать нос. Когда все равны, ничего хорошего не получится. Будет кто в лес по дрова.

— Может, ты и прав, — говорю вслух, но в мыслях в серьез не задумываюсь. Мне тут недолго. До августа досижу, максимум еще недельку или дней десять. На этом все, край. Дальше возвращение домой с победой или с повешенным носом.

В кармане раздался короткий звонок смартфона.

«Эмили: Ну как, ты готов? Мы сразу после вас»

«Андрей: Всегда готов!))»

Снова короткий звонок.

«Ева: Блииииин! Нам не разрешают посмотреть ваши драчки!»

«Андрей: Прискорбно(»

Раздается команда дневального строиться, а вместе с ней одновременно два сообщения:

«Эмили: Удачи!»

«Ева: Я уже за тебя сжимаю кулачки! Удачи, Милый!;*»

В ответ обеим отправляю — «И тебе удачи!» и на этом отключаюсь.

Минут пять уходит на приведение себя в порядок, и я покидаю казарму. На улице снова солнечно, нет намека на появление скверны.

И это херово.

Почти все покинули казарму. Стоят большой толпой, разбившись на кучки. У меня своя кучка. Семен, Рома и Миша обсуждают предстоящий второй экзамен, он же заключительный. Вчера была стрельба, сегодня предстоят спарринги. Из-за этого нас даже оставили сегодня без завтрака. Типа, на голодный желудок нам мешать ничто не будет.

Оборачиваюсь. Синицын шел за мной и уже куда-то смылся. Он всегда такой: то здесь, то там. Сейчас вернется с новостями.

Ну вот, как всегда, о нем вспомнишь и появится.

— Узнал, — с гордым видом произносит он и достает серебряный портсигар, берет из него сигарету, прикуривает и после этого продолжает, — кто пройдет аттестацию, обещают дать увольнительную на завтра.

— Куда? В Тобольск? — заинтересовываюсь я.

— Ага, размечтался. В крепость.

Роман и Семён, взглянув на меня, начинают смеяться. Прошлая недолгая прогулка по крепости нам вышла боком.

— Чего смеетесь? Нормальный приз. За увольнительную старшина требует червонец. Считай, премию в червонец выдадут. А в крепости хорошо. Там два борделя, говорят, появились беленькие шлюшки …

Синицын принимается снова рассказывать о своих похождениях. Ума не приложу, когда он все успевает. Санька единственный из всех, кто уже дважды умудрился побывать в увольнениях. Брал на ночь, а потом утром возвращался сытый и довольный. Последний раз пришел с серебряным портсигаром. Говорит, что какая-то шлюха подарила. Типа он ее так удовлетворил, что она портсигаром отблагодарила. Врет, конечно. Но у него получается. Не краснеет и рассказывает интересно.

— В колонну по три становись! — раздается команда прапорщика.

Кто не докурил, тушат сигареты, и вместе с остальными выстраиваются вдоль дороги в три колонны. Из казармы выходят два офицера. Потом третий, самый молодой Кирилл Верещагин.

Офицеры народ откровенно мерзкий, это я уже понял. Кого ни возьми, через губу не переплюнут, чтобы обратиться к рядовому. Они на нас и не смотрят. Для них рядового состава как будто нет. Взгляд вечно устремлен куда-то вдаль.

Но стоит, проходя мимо, не отчеканить строевым шагом, не отдать честь, сразу происходит чудо. Офицер тебя и замечает, и орет, и обзывает последними словечками за несоблюдение устава. Еще и требует предъявить удостоверение. Он его обязательно сфоткает и перешлет прапорщику Костину. Ну а тот уже изгаляется с наказаниями. То заставляет гуськом круги нарезать вокруг плаца, то отжиматься до беспамятства.

А вот лейтенант Кирилл Верещагин ведет себя иначе. Во всяком случае со мной. Уже не раз замечал его взгляды. Причем, перехватываю его, и он глаза убирает. Даже не знаю, что и думать. Не иначе педик. По-другому зачем ему на меня постоянно пялиться.

— Напра-а-аво! Вперед шаго-о-ом марш!