Дающий

Как и тогда, на игровом поле, Джонасу стало трудно дышать. И он опять увидел окровавленное лицо юного солдата, увидел, как уходит из него жизнь. Воспоминание вернулось.

«Он убил его! Мой Отец убил его!» – сказал себе Джонас, не в силах в это поверить. Он тупо глядел на экран.

Отец закончил убирать комнатку. Затем открыл коробку, которая стояла на полу, и положил туда тело. Плотно закрыл крышкой.

Он взял коробку и перенес ее в другую часть комнаты. Он открыл дверцу в стене, Джонас видел, что за ней темно. Она больше всего напоминала мусоропровод, как в школе.

Отец положил коробку в отверстие и подтолкнул ее.

– Пока, малыш! – сказал он и вышел из комнаты.

Затем экран вновь стал белым.

Дающий повернулся к Джонасу. И очень спокойно сказал:

– Когда мне сообщили, что Розмари подала прошение об Удалении, на экране сразу появилась запись. Так я в последний раз увидел это прекрасное дитя. Она ждала. Они принесли шприц и попросили закатать рукав.

Ты подумал, что она была недостаточно храброй. Я ничего не знаю о храбрости, не знаю, что значит быть храбрым. Я только знаю, что я сидел здесь, оглохший от ужаса. Жалкий и беспомощный. А Розмари говорила им, что предпочла бы сделать укол сама. И сделала. Я этого не видел. Я отвернулся.

Дающий посмотрел на Джонаса.

– Вот так, Джонас. Вот ты и узнал, что такое Удаление, – сказал он горько.

Джонасу стало трудно дышать, он почувствовал страшную боль, которая вырвалась наружу плачем.

20

– Я не пойду! Я не пойду домой! Вы меня не заставите! – Джонас кричал, всхлипывал, бил по кровати кулаками.

– Сядь, Джонас, – велел Дающий.

Джонас послушался. Его трясло. Он сел на краешек кровати. На Дающего он не смотрел.

– Ты можешь остаться здесь. Я хочу поговорить с тобой. Сейчас тебе нужно сидеть очень тихо, я сообщу твоим родителям, что ты не придешь. Никто не должен слышать, как ты плачешь.

– Никто не слышал, как плачет этот ребенок! Никто, кроме моего Отца! – крикнул мальчик и снова зарыдал.

Дающий молча ждал. Наконец Джонас затих. Он сидел скрючившись. Его все еще трясло.

Дающий подошел к громкоговорителю и включил его.

– Да, Принимающий. Чем могу помочь?

– Сообщите Семейной Ячейке нового Принимающего, что он остается у меня на ночь для дополнительного обучения.

– Конечно, сэр. Спасибо за указания, – сказал голос.

– Конечно, сэр. Конечно, сэр, – пробормотал Джонас с издевкой. – Конечно, сэр. Все сделаю, сэр. Буду убивать людей, сэр. Старых? Новорожденных? Как скажете, сэр. Буду счастлив убить их, сэр. Спасибо за указания. Чем могу по… – Он просто не мог остановиться.

Дающий схватил его за плечи. Джонас умолк и уставился на него.

– Послушай, Джонас. Они не виноваты. Они ничего не знают.

– Вы мне это уже говорили.

– Я говорил тебе это, потому что это правда. Они так живут. Живут той жизнью, которую для них придумали. И ты жил бы так, если бы тебя не избрали моим преемником.

– Но он солгал мне! – заплакал Джонас.

– Ему велели так сделать, и он не умеет по-другому.

– А вы? Вы тоже мне лжете? – прошипел Джонас.

– Мне позволено лгать, но тебе я никогда не лгал.

Джонас смотрел на него, не мигая.

– Удаление всегда такое? И для тех, кто нарушает Правила три раза? И для Старых? Они и Старых убивают?

– Да.

– А как же Фиона? Она же любит Старых! Она учится заботиться о них. Она еще не знает? А что же она будет делать, когда ей скажут? Как она себя будет чувствовать? – Джонас вытер мокрое лицо рукавом.

– Фиону уже обучают искусству Удаления, – сказал Дающий. – Твоя рыжеволосая подруга отлично с этим справляется. В жизни, которой ее учат, нет места чувствам.

Джонас обхватил себя руками и начал раскачиваться.

– Что мне делать? Я не могу вернуться! Не могу!

Дающий встал.

– Для начала я закажу ужин. И мы поедим.

– А потом будем делиться чувствами? – Джонас понял, что опять говорит противным голосом.

Дающий грустно улыбнулся:

– Джонас, мы с тобой единственные во всей коммуне, у кого есть чувства. И мы делимся ими уже год.

– Простите, Дающий. Я не хотел так злиться. Только не на вас.

Дающий погладил Джонаса по плечу.

– А когда мы поедим, – продолжил он, – мы придумаем план.

Джонас посмотрел на него озадаченно.

– План чего? Ничего нельзя сделать. Так всегда было. До меня, до вас, до того, кто был перед вами, и еще и еще раньше, – проговорил он стандартную фразу.

– Джонас, – помолчав, сказал Дающий. – Так было очень долго, и кажется, что так было всегда. Но воспоминания говорят нам, что это неправда. Что когда-то люди испытывали чувства. Мы с тобой были частью этого, мы знаем. Мы знаем, что люди чувствовали гордость, и печаль, и…

– И любовь, – сказал Джонас, вспомнив о сцене семейной жизни, которая так его впечатлила. – И боль, – добавил он, подумав о солдате.

– Но худшее в воспоминаниях – не боль. А одиночество. Их нужно с кем-то разделять.

– Вы начали разделять их со мной, – сказал Джонас.