Дахштайн

Мне стало трудно дышать. Желудок скрутило. Ощущая подкатившую к горлу тошноту, я бросился бежать вниз за помощью, к стойке регистрации, и со всей силы вдавил металлический звонок. Через минуту, зевая, ко мне вышел мистер Рот.

– Мистер Чейз? Все в порядке?

– Там мужчина умирает! – почти что заорал я.

Брови мистера Рота взлетели до линии роста волос, там и остались.

– Могу вас уверить, что в отеле никто не умирает, по крайней мере, сегодня, – сыронизировал он.

Я мысленно проклял администратора. У них в номере лежит покалеченный мужчина, а он не торопится прийти на помощь! Притопывая на месте от нетерпения и злости, я с силой хлопнул по стойке.

– Вызовите полицию и неотложку, скорее! – резкий тон заставил мистера Рота прийти в движение.

– Давайте для начала убедимся, что ему действительно плохо.

Сказав это, ничуть не спеша он вошел в лифт. Я выпрямил руки и сжал в кулаки.

– Мистер Чейз, что же вы застыли?

Всю дорогу до номера губы администратора кривила тонкая усмешка, которая вызывала у меня раздражение. Дверь в номер была заперта, что меня насторожило, ведь я совершенно точно оставил ее открытой. Мистер Рот вежливо постучал.

– Сэр, это администратор. Не могли бы вы открыть дверь? Срочный вопрос.

Дверь распахнулась, и на пороге возник тот самый лысый мужчина, только не умирающий, а всего лишь заспанный и разозленный. Я отшатнулся от неожиданности и во все глаза уставился на постояльца. Живого постояльца.

– Пожар? – мужчина подавил зевок, почесал гладко выбритую голову и уставился на меня.

Мистер Рот также повернулся ко мне и ехидно переспросил:

– Пожар?

Сказать, что я почувствовал себя сумасшедшим, – ничего не сказать. К щекам прилила кровь, а горло сдавил спазм, так что я не сразу ответил:

– Извините, сэр, я услышал крики из вашего номера и подумал, что вам нужна помощь.

– И? По моему виду похоже, что нужна помощь? – возмущенно фыркнув, постоялец хлопнул дверью.

Я непроизвольно ссутулился и, пробормотав: «Наверное, дурной сон», – отправился к себе в номер под насмешливое хмыканье мистера Рота. Промучившись до утра без сна и прислушиваясь к каждому шороху, я спустился в гостиную, где подавали завтрак. Двери с жадным хлюпом разъехались, и я наконец-то увидел других гостей отеля, не считая мужчины из номера тринадцать, которого на завтраке не оказалось. Постояльцы негромко переговаривались между собой.

– Guten Morgen[23], – поздоровался я и, услышав нестройное приветствие в ответ, двинулся к столам. Приятно пахло свежим кофе, а из приоткрытой двери, ведущей на огромную террасу, тянуло морозным воздухом.

Я мельком прошелся взглядом по сидящим, попутно выискивая свободное место: несколько молодых пар, старик с газетой и двое мужчин за сорок. Втянув голову в плечи, стараясь не смотреть ни на кого, я опустил взгляд на столешницу из черного дерева. В этот момент какое-то чувство нелогичности происходящего заскребло на задворках памяти. Я попытался выбросить из головы все мысли и позавтракать.

Пары как раз заканчивали трапезу и собирались уйти, так что мой выбор пал на опустевший стол в качестве возможности ни с кем не разговаривать. Я обязательно расспрошу про отель, но сейчас, после бессонной ночи, мне чертовски хотелось только кофе. Завтрак в виде шведского стола был разложен вдоль огромных окон, что так понравились мне вчера. Бросив ключи от номера на стул, я пошел набрать тарелку вкусностей.

Мясо?

На завтрак это действительно было мало похоже. Вместо ожидаемых яиц, бекона, мягкого сыра и сладких булочек на тарелках лежали мясные блюда: стейки, отбивные, телятина, нарезанная ломтиками, и даже тартар. К мясу предлагались ломтики обжаренного хлеба и кофе.

– Вас что-то смущает, Bursche[24]?

К столу подошел старик с газетой под мышкой. Кривая улыбка обнажила редкие, но ровные зубы.

– С чего вы взяли? – немного грубо отозвался я, не желая знакомиться.

– Вы явно в замешательстве. Может, вы вегетарианец?

Он рассмеялся, словно то, что я мог оказаться противником мяса, было самой остроумной шуткой на свете.

– Нет, – я взял кухонными щипцами отбивную, хлеб и отошел к кофейнику.

Старик не отставал.

– Рекомендую говяжий тартар, – он отсалютовал двумя порциями, предварительно сильно посолив и поперчив верх, украшенный оранжевым желтком, а после вернулся за свой стол.

Плюхнувшись на мягкий диван, я немного подтянул стол к себе и разрезал отбивную, из которой вытекла розовая сукровица. Поморщившись, все же отправил в рот несколько кусков, заев их хлебом. Кофе приятно удивил, прокатившись по небу нежным теплом, оставляя послевкусие карамели и шоколада.

Старик за соседним столом жадно поглощал тартар, будто до этого не ел неделю. Он прикончил порцию, вытер губы и развернул газету. Очень старую газету на немецком, с названием Volkischer Beobachter[25]. Судя по потрепанности бумаги и старому шрифту, точно раритет.

Когда мужчины покидали гостиную, в открывшемся дверном проеме мелькнула рыжеволосая тень. Я понял, что это была управляющая в черной униформе. Дернулся за ней, но меня бесцеремонно отвлекли.