Дахут, дочь короля

Снова хрустнула праща. Грациллоний почувствовал мгновенный удар в правую лодыжку. Стало очень больно. Самое худшее отразил наколенник. Он припал к земле и, атакуя, чуть уворачивался назад-вперед. Если бы ядро настигло его между шлемом и краем щита, в лицо, то это был бы конец. Если медлить, то результатом станет сломанная ступня; Карсе было бы нужно просто стоять в сторонке и обстреливать его. Щит принял еще один удар, но выдержал, лишь отозвавшись болью в суставах.

Теперь он был там, а Карса естественно, нет. Юноша ускользнул в сторону. Грациллоний видел его за завесой молодых деревьев и лоз. Карса ухмылялся. Не имея возможности хорошо стрелять сквозь эту баррикаду, он мог зато исправно размахивать пращой.

Грациллоний отказался от искушения. Он удержался, чтобы не ринуться сквозь заросли. Он начал ходить вокруг них, умышленно, выжидая момента. Карса выжидал. В нужный момент он со свистом совершил бросок. Грациллоний движение поймал и медленно двинулся вперед, шаг за шагом. Карса отступал.

Некоторое время они подкрадывались друг к другу меж стволов. Праща промахнулась. Грациллоний услышал, как ядро прожужжало мимо. Где-то в подсознании у него мелькнуло: это интересно. А он сможет истощить мою силу и ноги прежде, чем я израсходую его патроны? Ну что ж, иди медленно, старичок. Если можешь, играй с ним, пока не наступит ночь; тогда игра перейдет в твои руки.

Солнечный свет все еще касался верхних ветвей, но под ними тени превращались во мрак.

Неожиданно Карса увидел подходящее ему дерево. Он подпрыгнул, ухватился за ветку, и вскарабкался наверх с проворностью моряка. Заняв позицию на высоте десяти футов, там, где ветка отходила от ствола почти под прямым углом, он накинул на нее свою простую пращу и вытащил из-за пояса вторую ее часть.

Грациллоний остановился. Карса ликующе смеялся.

— Сам знаешь, что тебе нельзя от меня уходить, — крикнул он. — Мы обязаны до конца сражаться в пределах Леса.

На палке находилась веревка длиной шесть футов. Для нее нужны были обе руки. С короткого расстояния такой метательный снаряд наповал убивал человека в броне. Если же он не пронзал, то хватало шока.

Карса обхватил кору пальцами ног. Он изгибался, великолепно удерживая равновесие. Грациллоний незаметно подвинулся в сторону. Карса повернулся, чтобы нацелиться на него.

Щелкнула веревка. Ядро пролетело так быстро, что не взглядом не ухватить. Оно ударило в другое дерево. Под тяжелый стук застонала оторванная ветка. Свинец проник так глубоко, что не увидать.

— То был примерочный выстрел, — насмехался Карса. — Следующий будет то, что надо.

Грациллоний отступил.

— Нападай, если хочешь, — сказал Карса. — Продолжим на рассвете?

Несомненно, он лучше перенесет ночь с сильным морозом, чем старик. Он уцепится за ветки, ему будет тепло, он будет бдителен и силен, когда измотанный враг будет тяжело двигаться на виду.

Грациллоний менял положение. «Что делать, что делать?»

Прорвался удар.

Он неожиданно уронил щит. Тот покачивался на ремне. Левое предплечье было в огне. Сломано? Он не использовал эту руку. Отверстие показывало, где вошло ядро, над металлическим выпуклостями. Оно прошло прямо через слабое место от прежнего удара, достаточно сильно, чтобы покалечить.

Карса перезарядился. На донце его оружия сияло солнце.

Грациллоний качнулся, чтобы укрыться за ближайшим стволом. Хлопая и ударяя, теперь его щит был скорее помехой, нежели помощью. Он легко стащил его и бросил. Мелькнуло быстрое желание последовать за ним, лечь и накрыться священной тьмой. Но нет, Карса ждет.

Грациллоний перевел дух, велел боли пройти, снова обошел ствол и зигзагом бросился вперед. Просверлила праща. Его разрывала агония, в правой части груди. Он знал, что ядро кольчуга отразила — но не удар от него; иначе бы он умер. Но король оттолкнул ту боль во время броска.

Карса полез в сумку. Грациллоний встал в ярде или двух от места своего врага.

У него была одна возможность. Мальчиком на ферме он часто бросался всякими вещами, играл с булыжниками; в армии научился дротику. Он швырнул свой меч.

Он попал Карее в живот, плашмя, а не острием, но с достаточной силой, чтобы столкнуть бурдигалца с насеста. Тот упал на землю. Грациллоний вытащил нож и приблизился.

Карса поднялся. Он был потрясен, из груди со свистом вырывалось дыхание. Он хотя бы знал, как приземлиться. Праща упала где-то в другом месте. Впереди мерцало его собственное лезвие.

В Рыбьем Хвосте да еще в маленьких гостиницах, поговаривали, что победителем в поединке на ножах является как раз тот, кого унесли хирурги. Грациллоний был в броне, но он тоже был потрясен, побит, едва держался на ногах. Карса мог успеть.

Грациллоний приблизился. Он поднял колено. Наколенник разбил пах. Карса пронзительно закричал. Он ослабел и лежал корчась. Но он все еще сжимал нож. Он все еще был смертельно опасен и должен быть убит. Грациллоний пнул противника сандалией. Он пинал и пинал. Он чувствовал, как хрустят ребра, и видел, как лицо превращается в красную массу. Наконец, он перебил на горле Адамово яблоко. Карса истекая кровью, дернулся и затих.