Далекие Королевства

Кассини же повел себя, на мой взгляд, с опасным высокомерием. На следующий день он отыскал самый высокий в округе холм и с его вершины, размахивая факелом, произнес молитвы и юридические формулы, утверждающие права Ориссы на эти земли. Не думаю, чтобы кто-нибудь из местных жителей или духов воспринял бы это всерьез. В те времена никто из ориссиан, даже воскресители, нигде не допускали столь нахальных выходок. Настоящая же церемония, состоящая из молитв, а затем высевания семян, привезенных из нашей страны, имела своей целью сообщить местным существам, как физическим, так и невидимым, о заявлении прав Ориссы и ее жителей на эти земли. И сводилась церемония к просьбе, больше, правда, выглядевшей требованием, чтобы все существа данной земли пользовались уважением и защитой юридических и воскресительских законов Ориссы. Только в этом случае все считалось законным.

Я всегда считал эту церемонию неумной и от души рад, что ныне, когда путешественники из Ориссы много разъезжают по миру, она совсем забыта. А уж в этой необычной стране, с ее магией, неизвестным населением и призрачными наблюдателями, такая церемония, на мой взгляд, выглядела уж совсем неуместной. Но ни я, ни Янош ничего не сказали. Если бы я запретил Кассини совершение подобных церемоний здесь или в другом месте, он по возвращении в Ориссу наверняка сообщил бы о моем поведении Совету воскресителей. А уж те нашли бы, как растолковать такой приказ Антеро. Так на меня свалилась еще одна проблема.

Важничание Кассини, несмотря на его удачное представление с контрзаклятием, раздражало всех. Похоже, он вообразил, что является фактическим руководителем экспедиции, а стало быть, обязанность каждого – следить за тем, чтобы их воскресителю было удобно, чтобы он был вкусно накормлен и защищен от всех невзгод. А поскольку тяготы нашего путешествия все возрастали, я поймал себя на мысли, насколько я был бы счастливее, обходясь в моем открытии без милостивого покровительства воскресителя, и насколько бы стало веселее, если бы по воле случая с Кассини произошла какая-нибудь мелкая неприятность, выводящая его из строя.

Река все мелела, начали попадаться бочажки и топи. Вскоре мы наткнулись на живописное озерцо, из которого с журчанием выбегал ручеек.

– Мы прошли вдоль всей реки от устья до истока, – заметил Янош. – Не удостоимся ли мы по этому случаю, о воскреситель, какого-нибудь особого благословения?

Кассини криво улыбнулся, но ничего не сказал. Если остальные члены нашего отряда попросту старались избегать Кассини, то у них с Яношем дело дошло уже почти до открытой вражды. К счастью, оба они понимали, что не дело затевать вражду на чужой земле, в пути, но я опасался, что серьезной стычки не миновать после нашего возвращения.

Этой ночью мы расположились лагерем у истоков ручья. Мы с Яношем обсуждали, как двигаться дальше. На карте наблюдателя эти утомительные лиги по глухим холмам и долинам ничем особым отмечены не были. Пользуясь двумя пройденными ориентирами, указанными на карте, мы с помощью компаса наметили направление, которое, по нашему убеждению, должно было привести нас к следующему ориентиру. Я неожиданно открыл в себе скрытый талант: мне понравилось разбираться в картах и рисовать их. Я очень внимательно отнесся к прокладыванию дороги в этих далеких землях, так что, если бы нам пришлось вынужденно возвращаться, я думаю, мы без труда вернулись бы в ту же самую точку, не блуждая, как мы это делали ранее, попадая то в топь, то в тупиковый каньон.

После ужина меня отыскал старший проводник и сказал, что прибрежникам дальше заходить не полагается и что завтра они и вьючные животные отправляются назад, к берегу. Я чуть не вышел из себя, но сдержался, чему был рад. Я сказал ему, что вообще-то мы договаривались, что они будут с нами все путешествие, которое к тому же только началось. Это неправда, сказал он. Они соглашались идти с нами до края света. А это место, где река прекращала свое течение, как раз и было краем. Ну хорошо, сказал я, а что же там, дальше? Вон те заросли деревьев, они где? Он пожал плечами. Ответ был очевиден. Для него это был другой свет, другой мир, поскольку, по твердому убеждению, этот мир заканчивается у этого ручья, а непознаваемый тот мир принадлежит другим племенам и народам. Он улыбнулся и сказал, что не сомневается в благосклонности этих племен к таким людям, как мы. И добавил, что там мы найдем новых носильщиков и вьючных животных.