Далекие небеса

– Послушай. Я не знаю, кто и каким образом смог вложить тебе этот бред в голову, но мы не демоны. А ты не познавшая благодать католичка. Вообще не рядом. Это, возможно, тобой сейчас не воспримется адекватно, но ты, как бы, моя мать.

– Эдельман, миленькая, давай, разговаривай с ней, убеждай, – шептала на всю комнату Олли, – Вы же родня, одна кровь. Она должна почувствовать хоть что-нибудь. Эй, дамочка, ты – мать ее. Прислушайся к дочери, не чуди!

И тут в моей голове всплыло старое, очень болезненное для сердца воспоминание. Колыбельная. Ее лет до десяти мне пела Анна, утверждая, что песенку сочинила мама, когда укладывала спать. Мозг не тетрадь с листами. Нельзя вырвать целый кусок безвозвратно. Мысли обо мне спрятаны где-то очень глубоко, но их можно вытащить. Я принялась тихо напевать мелодию.

– Ну, все, мандец,– обреченно выдохнула Оливия, – И у этой чердак потек. Говорю же, семейное. Джонни, малыш, куда ты встрял...

Я не среагировала на подругу, потому что пристально смотрела в глаза женщине, которая много лет назад произвела меня на свет, и пела ей колыбельную. Той, которую я столько времени оплакивала, считая мертвой. Той, которая, как я думала, погибла по моей вине. Если она сейчас на самом деле причинит мне вред, то, когда воспоминания вернутся, а матушка слишком сильна, чтоб они ушли на глубокие слои подсознания окончательно, Александра Эдельман будет жить, если сможет, с мыслью, что своими руками погубила единственного ребенка.

Она застыла с этим нелепым крестом в руке, глядя на меня, остановившимся взглядом. Я цеплялась за него изо всех сил.

– Ты кто? – вдруг тихо спросила родительница,– Откуда знаешь эту песню? Я пела ее ребенку… Да… У меня был ребенок… Почему я не помню его лица?

– Спасибо тебе, господи! – Вскинулась Оливия, – Милая, не «его», а «ее». Дочка. Дочка у тебя была. И есть. Ты на нее смотришь. Эдельман, давай еще пой. Хочешь, даже танцуй, но продолжай. Видишь, ее торкает с этой мелодии.

В этот момент где-то в районе прихожей раздался громкий треск и грохот выломанной двери. Топот, сопровождающийся отборным матом, вызвал у Рыжей крик вселенского счастья.

– Джонни! Красавчик! Мы тут! Боже, как я тебя люблю. Как же сильно я тебя люблю, скотина ты такая! Почему слишком долго?!

На самом деле, в комнату с лицом озверевшего маньяка ворвался Джонатан Уилсон, за которым бежал Итон. Вот это команда спасения, однако.

Родительница, сидевшая до этого на корточках рядом со мной, вскочила на ноги, и бросилась к парням, вытащив из кармана брюк какую-то палку. Ну, что за бред? То демоны, то теперь кидается на Джонни с непонятным колом. Что, он ей, вампир, что ли? Кто же накачал ее мозг всей этой чушью?! Однако, надо отдать должное, дралась маменька весьма даже профессионально. Боюсь, против нее один Красавчик не выстоял бы. Похоже, нас с ней готовили одни и те же учителя. Выход из грозившей проблемами ситуации нашел Итон. Он просто поднял с пола кирпич, которым, я так подозреваю, нас с Олли и вырубили, а потом легонько стукнул родительницу по темечку. Легонько, потому что я успела крикнуть: «Осторожно. Это моя мать!»

Александра крякнула от неожиданности, в этот момент занося ногу для удара, который мог отправить Джонни часов на несколько в нокаут, и красиво осела на пол. Настоящая Роза. Даже без сознания валится, словно в кино играет. Ровненько, аккуратненько.

– Душа моя, – перво-наперво, поинтересовался Джонатан, развязывая мои руки,– Это шутка была? Насчет матери? Я не успел особо разглядеть, насколько вы похожи. Как-то не верится, что при первой же встрече она так активно пыталась меня убить.

– Деринг, не думала, что этот момент настанет, но как же сильно я тебя люблю, – с этими словами Оливия, которую Итон уже освободил, бросилась ему на шею и с неимоверным пылом прижалась  своими губами к его губам. Это был полноценный и весьма откровенный поцелуй.

Мы с Красавчиком, словно два идиота смотрели, открыв рты, потому что картина выходила удивительная и где-то даже фантастическая. Рыжая, висящая на Деринге. Даже в кошмарных снах такое не могло бы присниться.  Вдруг Итон, который стоял лицом к нам и таращил от неожиданности глаза, не до конца осознавая, что сейчас его целует умопомрачительная красотка, резко оттолкнул ее, а потом бросился вперед. Это было так внезапно, что мы даже сначала не поняли, какого черта происходит. Всего лишь доля секунды ушла у Итона на то, чтоб подскочить к Джонатану, ухватить  за руку и дернуть в сторону, тем самым, заняв его место на пути Александры, которая слишком быстро пришла в себя, пока все увлеклись зрелищем. Женщина держала в кулаке тот самый странный кол. Оттолкнув брата, Деринг практически занял его место, и сильный удар  достался  под лопатку Итону, а не Красавчику. Кол вошел в тело так мягко, словно в нем не было мышц, сухожилий и костей. Итон закричал, выгибаясь дугой, а потом рухнул на колени, покачиваясь из стороны в сторону. Джонатан, матернувшись, резким ударом в подбородок отправил родительницу уже в сто процентный нокаут.