Далекие небеса

Правда, нам каким-то образом  предстояло доставить Итона в номер. Зрелище, могу сказать, вышло  еще то. Я, словно  полупокер, нес на руках симпатичного бледного парня, который  внешним видом напоминал то ли пьяного, то ли потерявшего сознание, но, судя по его измочаленной одежде, однозначно проигравшегося в пух и прах.  То что он просто-напросто немножко умер, никому и в голову не пришло бы. Следом семенили две зареванные красотки, которые, вообще не понятно с какого боку были в этой ситуации. Администратор у ресепшена провожала нас взглядом до самого лифта. Но промолчала. Все же деньги позволяют многое. Хотя было заметно, как девочку разрывает на части любопытство, требующее выяснить, что за драма разворачивается на ее глазах. Дальше – сложнее. Выбираясь из того полуразрушенного дома, мы, исключительно в целях безопасности, были вынуждены связать руки матери Алисы и спрятать ее в багажник. Ужасно, конечно, поступать так с родительницей будущей супруги при первой же встрече, но успокаивала мысль, что во-первых, она без сознания, а во-вторых, багажник у меня в тачке большой и просторный. Оправдание, конечно, так себе, но на безрыбье, как говорится…

Итона мы еще  смогли более-менее прилично траспортировать в номер. А вот насчет Александры возникала проблема. Как не тащи связанную женщину у которой, к тому же, виднеется приличный синяк на скуле от моего кулака, и наблюдается  совершенно непотребный, расхристанный и помятый вид,  это будет все равно слишком заметно.

Пришлось разработать целый план. Олли с  Алисой отвлекали администратора таким первостатейным бредом, что та на второй минуте их беседы вообще перестала славливаться с реальностью, а я, придерживая дамочку за талию и уложив ее голову себе на плечо, чтоб не особо нервировать посетителей, хотя в Вегасе народ видал и не такое, мелкими перебежками двигался к служебной лестнице, а потом пёр будущую нашу мать на себе до восьмого этажа пешком.

Удивительно, но  все получилось.  Идиотские планы всегда по результату самые надежные.

Едва мы разложили на  кровати Итона и Александру, в номер ворвалась злая Анна, лохматая и красная от жары, а следом топал счастливый Майк, которому сейчас вообще было все равно где находиться, лишь бы рядом со своей возлюбленной пассией.

–  Ну, что? – блондинка кинулась было к нам, но тут увидела  за  распахнутой дверью спальни сестру, лежавшую на кровати прямо в  грязной мятой одежде, – Алекс... Боже мой... Это и правда она!

Тетушка подскочила к человеку, которого вообще-то много лет считала мертвым и вдруг со всей силы принялась трясти ее за плечи, даже пару раз отвесила  весьма звонкую пощечину.

–  Очнись, сволочь,  такая! Я тебя собственными ручками хоронила, а ты все это время прохлаждалась черт знает где! Проснись, говорю, пока я тебя уже наверняка не прибила.

Мать Алисы застонала и открыла глаза, изумленно рассматривая блондинку, которая вроде как  материлась, но в то же время ревела,  совершенно некрасиво размазывая слезы по лицу.

–  Анна... Анна? Это правда ты?!

–  Охренеть. Ее она, значит, помнит, а родную дочь чуть не прибила. Хотя... Точно все Эдельман шизанутые, – пробормотала Оливия себе под нос.

Я посмотрел на Принцессу. Девчонка стояла, вытянувшись в струнку,  с абсолютно безэмоциональным выражением лица. Но я точно знал, насколько ей сейчас погано.

Двенадцатая глава

С раннего детства я росла в ощущении бесконечной потери. До пятнадцати лет мне не рассказывали деталей того, как погибли родители. Я только знала, что мы с Анной прячемся среди людей не просто так. Это постоянное ожидание смертельного удара стало тем главным направлением, которое сформировало личность Алисы Эдельман. А потом одна из сколопендр нашего Дома проговорилась, что мать практически отдала свою жизнь взамен моей. Это был такой удар, я будто сошла с ума, пустившись во все тяжкие. Чувство вины грызло и гнало меня вперед, в поисках того, что могло унять боль. Но, спустя некоторое время, все немного утихло. Не ушло, а просто спряталось.

И вот теперь я смотрела на женщину, по которой убивалась столько лет, считая себя виновницей ее гибели. А она даже не помнит меня. Знаю, был Князь с его воздействием на память, были долгие годы порознь и все остальное. Но, мне казалось, ничто, никогда не может вычеркнуть из материнской памяти ее ребенка. Может, это эгоистичная обида, конечно, но я чувствовала, что горький осадок поднимается со дна моей души, вытаскивая наружу все неприглядные стороны личности.

– Алекс, с ума сойти, – тетка смеялась и плакала одновременно, тиская сестру в объятиях, – Если бы я знала… Если бы только могла предположить, что ты жива, перевернула бы все с ног на голову. Но меня так хорошо убедили. Даже те сомнения, которые возникли сначала, уничтожили на корню.

Родительница смотрела на Анну, но пребывала в каком-то ступоре.

– Подожди, – вдруг резко сказала она, – Я точно знаю, что ты моя сестра, но при этом у меня ломит затылок. Значит, ты демон?