Далекие Шатры

Согласно легенде, в таких случаях предпочтение чаще всего отдавалось воротам Тхакур, поскольку они располагались неподалеку от городского храма. До сих пор никто – даже жрецы – никогда не заявлял, что видел душу, покидающую город. Однако на сей раз все люди, которым повезло находиться рядом с воротами Мори, впоследствии утверждали, что своими глазами видели, как сам раджа в золотом облачении, верхом на черном как смоль коне, чьи копыта беззвучно касались земли, пронесся мимо них бесшумно и стремительно, как внезапный порыв ветра, и бесследно исчез.

Золотое облачение, конечно, было чистой воды вымыслом. Но следует помнить, что зрители были людьми простыми и видели то, что хотели видеть. Они не мыслили раджу иначе как в великолепном наряде. Не исключено также, что при свете факелов и маленьких костерков, да еще в тонкой пелене дыма, светло-коричневая одежда Аша могла на миг показаться великолепной. Что же касается остального, стук копыт Дагобаза потонул в скорбном рокоте гонгов, а риск быть остановленным стражниками заставил Аша проскакать через ворота во весь опор, и за пределами освещенного кострами и факелами пространства конь и всадник мгновенно растаяли во тьме.

Совершенно не подозревая, что он уничтожил одну легенду и создал другую, которая будет передаваться из уст в уста, пока живы суеверия и люди, верящие в призраков, Аш поскакал прочь от города по северной дороге, покрытой толстым слоем пыли.

После резкого перехода из света в темноту окрестная местность с минуту казалась чернильного цвета пустыней, и серая лента дороги еле виднелась на несколько ярдов вперед. Потом глаза Аша привыкли к перемене, и он осознал, что рассвет близок и горы четко вырезаются на фоне светлеющего неба, где звезды уже не сверкали и не блестели, но бледно мерцали, словно лепестки увядшего жасмина.

Легкий ветерок, предвестник утра, задул над полями, шелестя колосьями и создавая видимость прохлады, и стало возможно различать объекты на расстоянии двадцати-тридцати ярдов впереди: булыжник, куст, дерево кикар, пушистый пучок пампасной травы, а еще дальше – стадо черных антилоп, спокойной трусцой уходящих с равнины после ночи, проведенной в поисках корма на возделанных землях, и серого поджарого волка, торопливо бегущего к горам.

Дагобаз всегда любил скакать галопом по открытой местности ранним утром, а в последние дни он слишком много часов провел взаперти в загончике во дворе угольщика. Вдобавок непонятное пугающее гудение привело коня в крайне возбужденное состояние, а так как ветер дул со стороны города, он по-прежнему слышал странный рокот, приглушенный расстоянием, но все еще хорошо различимый. Он удвоил усилия в попытке спастись от тревожного шума, а поскольку они уже миновали пахотные угодья, свернули с дороги и поскакали по более пересеченной местности, всадник не пытался натянуть поводья.

Волк оглянулся назад и припустил во весь дух, вообразив, что за ним гонятся, а стадо антилоп испугалось и понеслось прыжками по окутанной тенью равнине. На несколько минут Аш забыл о том, что его ожидает, и на него нахлынуло знакомое упоение бешеной скачкой и ощущением полного слияния с конем. Безмерный, всепоглощающий восторг, от которого он напрягся всем телом, стиснул крепче поводья и словно сросся с седлом. Что с того, что он умрет сегодня? Он ведь жил. И он жив сейчас, он упоительно полон жизни, и если это последнее утро, которое он видит, то можно ли провести его лучше?

Тела вороного жеребца и Аша слились в единое целое, кровь пульсировала у него в жилах в такт топоту копыт, воздух свистел в ушах, и земля проносилась внизу плавно, как река. Звук гонгов постепенно стихал позади и вскоре стал не громче монотонного шепота ветра под дверью. Впереди широкий арык пересекал равнину подобием темной борозды. Дагобаз на полном скаку перемахнул через него и понесся к опасному препятствию в виде терновых кустов. Подобравшись, он взмыл в воздух, без труда взял препятствие, приземлился легко, точно птица, и помчался дальше, ни на миг не останавливаясь.

Вспугнутые перепелки, куропатки и редкие рябки врассыпную разлетались перед ним; грубо потревоженная молодая кобра с шипением поднялась из травы и яростно метнулась вперед, целясь в пролетающие мимо копыта. Но Дагобаз не обращал ни на кого внимания и несся во весь опор с раздутыми ноздрями, с развевающимися на ветру гривой и хвостом навстречу утру…

– Ты красавец, – нежно проговорил Аш. – Ты чудо!

Он запел во все горло, раскачиваясь в седле в такт мелодии и легкому размашистому шагу коня:

Господь, Ты души в вере укрепил,
Встал во главе победоносных сил,
Луч истины в кромешной тьме явил —
Аллилуйя!.. Аллилуйя!..