Далекие Шатры

С самого начала войны один вождь гильзаев, некий Азматулла-хан, активно подстрекал жителей Лагманской долины к восстанию против британских оккупантов, и в конце февраля полковник Дженкинс с небольшой колонной солдат разбил войско Азматуллы в долине, но не сумел взять предводителя в плен. Теперь стало известно, что он вернулся, причем с более крупными силами против прежнего, и тридцать первого марта Аш передал в Джелалабад еще одну плохую новость: выходцы из племени хугиани, чья территория находилась всего в семнадцати милях к югу от Фатехабада, тоже собирались в великом множестве в одной из своих пограничных крепостей.

Получив эту информацию, командир дивизиона отдал приказ в спешном порядке отправить туда несколько подразделений для подавления нового мятежа, пока тот не набрал силу. Они должны были выступить той же ночью, не взяв с собой палаток и тяжелого багажа и построившись тремя колоннами: одна из пехотинцев, вторая из двух кавалерийских эскадронов, набранных из Бенгальского уланского и 10-го гусарского полков, и третья, смешанная, из пехотинцев и кавалеристов. Последняя колонна, находившаяся под командованием генерала Гофа и включавшая два эскадрона разведчиков, должна была двинуться на Фатехабад и обратить хугиани в бегство. Одной из остальных двух колонн предстояло сразиться с Азматулла-ханом и его бандитами, а другой – перевалить через гряду Сиахкох и отрезать врагу путь к отступлению.

Генерал надеялся, что благодаря скорости, с какой спланирована и начата операция, и тому факту, что колонны выдвинутся после наступления темноты, Азматулла-хан и хугиани будут захвачены врасплох, хотя ему следовало понимать, что в Джелалабаде полно афганских шпионов (в самом городе таковых насчитывались многие десятки и еще столько же вели наблюдение у реки Кабул) и ни одна кавалерийская часть не может тронуться с места без того, чтобы об этом не стало известно в течение часа. Вдобавок ко всему сразу после оккупации города полковник Дженкинс – ныне бригадный генерал Дженкинс – обследовал брод, через который эскадронам 10-го гусарского и Бенгальского уланского полков теперь предстояло переправиться через реку по пути в долину, признал его опасным и посоветовал никогда не пользоваться им ночью, даже при низком уровне воды в реке. Но доклад Дженкинса либо положили под сукно, либо вовсе потеряли, поскольку план операции не пересмотрели, хотя в настоящее время было половодье…

Луна еще не зашла, когда два эскадрона гусар и улан покинули лагерь, но быстро опускалась к горизонту, а когда они достигли брода, скрылась за ближайшими горами и долину поглотила густая тень. Здесь река была в ширину добрых три четверти мили и делилась на два потока скалистым островом, расположенным посередине. Несколько недель назад эстакадный мост разобрали, как всегда в это время года, чтобы его не снесло паводком (большая беда в местности, где трудно раздобыть лесоматериалы), и переправиться на другой берег можно было только бродом, представлявшим собой широкий, усеянный валунами песчаный нанос, тянувшийся через реку между опасными порогами.

Шум вздувшейся реки разносился эхом по долине, и, пока эскадроны выстраивались на каменистом берегу колонной по четверо в ряд, рев порогов заглушал даже звон и лязг снаряжения и стук лошадиных копыт. Но местный проводник уверенно ступил в воду и двинулся вперед, и последовавшее за ним подразделение бенгальских улан, солдаты которого с детства привыкли к коварным индийским рекам, благополучно достигло противоположного берега. Однако под напором сильного течения длинная колонна, как и следовало ожидать, несколько отклонилась в сторону, и потому, когда навьюченные боеприпасами мулы и погонщики вошли в реку вслед за уланами, они оказались в глубокой воде, потеряли брод и были унесены к порогам.

Крики несчастных потонули в реве реки, и в темноте солдаты 10-го гусарского полка, следовавшие слишком близко за ними, не увидели, что произошло. Капитан Споттисвуд, двигавшийся во главе колонны гусар, подстегнул своего коня, и тот вдруг оступился, с усилием выровнялся и снова потерял точку опоры. Через несколько минут река была полна обезумевших от страха людей и животных, отчаянно пытавшихся вырваться из ледяной хватки яростных вспененных порогов.

Некоторые, в том числе капитан, уцелели. Но многие погибли. Окоченевшие от холода, стесненные намокшей формой и громоздкими башмаками люди, которым удалось избежать смерти от копыт неистово бьющихся лошадей, были увлечены под воду тяжестью сабель, портупей и амуниции и унесены стремительным течением далеко от брода, где разбивались о незримые валуны и тонули на глубине.

Той ночью погибли сорок два солдата, один офицер и три унтер-офицера из эскадрона, всего получасом ранее выступившего из лагеря в составе семидесяти пяти человек. Новость о катастрофе принесли мокрые лошади без седоков, галопом пронесшиеся через расположение конной артиллерии по направлению к своей части. И всю ночь при свете фонарей и факелов люди искали живых и мертвых на берегу реки.