Далекие Шатры

Посмотрев за парапет с прорубленными в нем бойницами поверх голов стоящих на коленях сипаев, которые вели безостановочный огонь, Уолли увидел на возвышенности у арсенала неистово бушующее людское море: теснимое напирающими сзади тысячами, оно неуклонно подступало к ненадежным баррикадам, отделяющим территорию миссии от окружающих улиц и домов. Мятежные солдаты, убежавшие обратно в свои лагеря за оружием, вернулись, причем не одни, – они привели с собой оставшиеся гератские полки и тысячи бадмашей из города. В считаные минуты бунтовщики достигли баррикад, сооруженных из тюков сена, и, сметя их на своем пути, захватили разграбленные конюшни.

Впереди толпы, увлекая всех за собой, бежал тощий человек, он размахивал зеленым знаменем и пронзительным голосом призывал беспощадно убивать неверных. Уолли не узнал его, но Аш узнал даже с такого расстояния. Это был факир Бузург-шах, которого он видел утром среди пришедших за жалованьем ардальцев и которого не раз видел и раньше, когда тот выступал с призывами к джихаду в самых беспокойных кварталах города.

– Уничтожьте их! Истребите неверных! Смерть кафирам! Смерть! – визжал факир Бузург-шах. – Во имя Пророка убивайте и не давайте пощады! За веру! За веру! Бей! Убивай!..

– Бей неверных! Бей неверных! – вопили мятежники, рассыпаясь по территории миссии и открывая огонь по сипаям на крыше казарм.

Уолли увидел, как один из сипаев падает навзничь с пулевым отверстием между глаз, а второй валится набок, раненный навылет в плечо, и не стал ждать ни секундой дольше. Сейчас речь шла не о том, чтобы очистить от противника пустырь, но о том, чтобы вытеснить толпу за пределы территории миссии. И через три минуты Аш увидел, как Уолли возглавляет третью вылазку, выбегая из-под арки казарм плечом к плечу с Уильямом. Но на сей раз с ними не было ни Келли, ни Каваньяри: последнего Уолли категорически отказался брать с собой, а Рози был слишком занят ранеными.

Схватка вышла более ожесточенной, чем первые две: хотя стрелки на крышах (как на территории миссии, так и за ее пределами) снова прекратили огонь, опасаясь убить своих, шансы гарнизона на успех значительно понизились против прежнего. Теперь афганцы численно превосходили разведчиков в пятьдесят раз, и данное преимущество изрядно возросло бы, если бы здесь хватило места на всех. Силы неприятеля включали целых три полка мятежных вооруженных солдат, а также всех до единого недовольных, враждебно настроенных или одержимых жаждой крови жителей Кабула. Но именно большая численность и сослужила плохую службу афганцам: они не только мешали друг другу, но в пылу яростного боя никто из них не мог быть уверен, что нападает не на одного из своих, потому что все противники, за исключением Уолли, были не в форменной одежде.

Разведчики знали друг друга слишком хорошо, чтобы совершить подобную ошибку. К тому же сипаи сражались винтовками с примкнутыми штыками, а два англичанина и оба индийских офицера были вооружены и саблями, и револьверами, и в кровопролитной рукопашной каждый выстрел поражал цель, поскольку, зная, что возможности перезарядить оружие у них не будет, солдаты эскорта стреляли лишь в самый последний момент и наверняка. Толпа же поступила иначе: во время первого броска на территорию миссии все до единого афганцы разрядили свои мушкеты (многие из них – в воздух), и теперь они могли противопоставить винтовочным и револьверным пулям своих врагов только холодное оружие.

Разведчики с максимальной выгодой воспользовались этим тактическим просчетом и принялись столь яростно орудовать штыками и саблями, что афганцы отступили под бешеным натиском неприятеля. Лишенные возможности обратиться в бегство из-за напирающих сзади людей, ничего толком не видевших и призывавших продолжать наступление, стесненные в движениях давкой и телами убитых и раненых, которых они топтали, перемещаясь в ходе схватки из стороны в сторону, афганцы в конечном счете повернулись кругом и бросились с оружием на тех, кто находился сзади. Внезапно толпу охватила паника, словно огонь полыхнул в сухой траве, и люди принялись отчаянно пробиваться назад, толкаясь и нанося удары друг другу в попытке покинуть поле боя. Отступление превратилось в беспорядочное бегство, и очень скоро на территории миссии не осталось никого, кроме убитых и раненых.

За время короткой схватки маленький отряд разведчиков произвел ровно тридцать семь выстрелов, и не менее четырех пуль – все крупнокалиберные, выпущенные из винтовок «ли-энфилд» с расстояния шести ярдов, – пробили навылет грудь вражеского солдата, убивая следующего за ним. Остальные выстрелы сразили по одному человеку каждый, а еще дюжину афганцев разведчики закололи штыками и девятерых зарубили саблями.

Последствия кровавой бойни не радовали глаз: десятки убитых валялись на пыльной, залитой кровью земле, там и сям какой-нибудь раненый с трудом поднимался на четвереньки и полз, точно умирающий зверь, с палящего солнца к благотворной тени.