Далекие твердыни

Губернатор Хараи уже неоднократно пил за здоровье знаменитого исследователя и успех его следующего путешествия, в зале было душно, и где-то посередине бодрой речи фельдмаршала Рэндо почувствовал, что ему нужно выйти на воздух. Надеясь, что его отсутствие останется незамеченным, он скользнул вдоль стены и поспешил по пустынному коридору. Вела его не столько интуиция, сколько хмель. Дважды повернув налево и уже заподозрив, что заблудился, Рэндо вышел к задней двери и решил, что это лучше, чем ничего.

Садов и парка в поместье Ундори не было. Хозяин не любил сидеть на месте, а взор его больше услаждали дикие джунгли, горы и степь, нежели ухоженные газоны и клумбы. С тех пор, как уехала хозяйка, окрестности дома выглядели весьма скромно. Сейчас задний двор и вовсе превратился во временный склад; привезенные полковником диковины хранились в тех же повозках, в каких проделали далекий путь. В воздухе витали сотни загадочных запахов, звериных и растительных, самым явственным из них был густой дух конского навоза, но мысли губернатора все же прояснились, а хмель рассеялся. Рэндо охватило любопытство. Чувствуя себя проказливым мальчишкой, охочим до тайн, губернатор двинулся вдоль череды крытых телег.

В первых повозках были заколоченные ящики; загадку их содержимого мог раскрыть один Маи. Но стоило пройти чуть дальше, и глазам губернатора Хараи открылись чудеса вверенной ему провинции.

Большая кошка с иссиня-изумрудной шерстью шипела на гигантскую бабочку; шаг ближе, и бабочка оказывалась крылатой белкой. Цветущая лиана медленно ползла по шесту в клетке, укрепленной сильными заклятиями. Самый крупный цветок был змеиной головой. Белые ящерицы с рубиновыми глазами суетились в ящике с прозрачной стенкой, то и дело они вставали на задние лапы и становились пугающе похожи на крохотных человечков. Радужные птицы хохлились на насесте; шаги Рэндо напугали их, и птицы порхнули вниз. На сгибах их крыльев росли подобия человеческих кистей, а в пастях белели острые зубы. Ярко-синий дракон скучал на цепи…

Потом Рэндо увидел руки.

…бледные, исхудалые, с четко проступающими жилами руки, шипастой цепью примотанные к перекрестьям стальной решетки. Высохшая кровь чернела на пальцах. Ногти были вырваны. На прутьях из вороненой стали и грязном деревянном полу кровь была не так заметна, как на ярко-белой коже, но приглядевшись, Рэндо понял, что кровью залита вся клетка, предназначенная, судя по добротности работы, для тигра или некрупного дракона.

Невозможно.

Хараи стоял, оцепенев.

Он даже не мог оформить свои чувства в слова. Не было слов. Только ощущение полной невозможности происходящего, немыслимости, недопустимости. Кто бы это ни был — нельзя так обращаться с живым существом.

Подойдя ближе, Рэндо увидел, что концы цепи свободны — ее можно размотать, освободив руки несчастного. На нем и без того хватало железа. Тот, кто заковывал его, счел, что пленник необычайно опасен. Подобные кандалы могли удержать дракона. Одна цепь притягивала запястья к тяжелому ошейнику, оставляя весьма мало возможности для движения, другая шла от ошейника к решетке, где была закреплена замком. Цепи тянулись в грязи, как маслянистые змеи.

Губернатор, стиснув зубы, начал разматывать незакованную.

Цепи забрякали, когда несчастный шевельнулся. Едва Хараи закончил, тело по ту сторону решетки легко, точно не имело веса, упало на покрытый нечистотами пол. В полусидячем положении его держали только узы.

Рэндо прикрыл глаза и запястьем убрал волосы со лба.

Неприятно ныло в груди.

Айлльу.

Чистокровный айлльу, лесное божество, прекрасная легенда Востока…

Рэндо вспомнил о Тайсе. Рыжий демон наотрез отказывался рассказать, когда и при каких обстоятельствах получил свои шрамы… Он мог оказаться на месте этого айлльу. Если бы несколько лет назад, в Ллане, священницы помчались за помощью к Маи, а не к Рэндо. Если бы айлльу не повезло на пути в Ниттай. Если… и неунывающий нахальный Тайс умер бы в тесной звериной клетке.

…Лицо айлльу наполовину закрывало подобие намордника, но вместо того, чтобы держать челюсти пленника сомкнутыми, устройство вынуждало его открывать рот. Распяленные губы были надорваны в уголках. В отверстии намордника виднелись обломки зубов и черные десны, пересохшие и изъязвленные.

Он лежал неподвижно, очевидно до предела измученный; только едва приподнималась бледная костлявая грудь. Ее расчерчивали в разных направлениях следы ударов, скрывавшиеся под лохмотьями. Один из них пересекал щеку и висок; ярко-белые волосы айлльу слиплись в колтуны от крови. Рэндо предположил, что несчастный без сознания, когда огромные глаза айлльу открылись и неожиданно осмысленный взгляд нашел его.

Айлльу вряд ли мог хорошо разглядеть человека. Белок глаз был цвета свежего мяса, зрачки — мутны до непрозрачности. Веки распухли, по носу стекал гной. Но чутье сохранилось. Похоже, запах показался пленнику незнакомым: ноздри дрогнули, айлльу потянулся вперед.

Губернатор положил руку на перекладину решетки. «Я с этим разберусь», — подумал он.

— Рэндо! — донесся издалека голос Маи.