Далёкий край

Другие старики вступились за Чумбо. Игтонгка стал ругать отца и грозился избить, если не отдаст сестру. Дядюшка наконец уступил.

– Вот твой жених, – сказал он дочери.

Дед Ичинга играл на железной подковке с языком. Одака выпила и разрумянилась. Чумбока топтался перед ней под дедово гуденье.

– Ладно! Присылай сватов! – воскликнул дядюшка. – Отдадим за тебя…

Одака рассказывала, что Чумбока собирается построить новый дом на устье Горюна.

Дядюшка задумался.

– Да, ты хорошее место выбрал, если на устье Горюна хочешь дом построить. Две реки сходятся, и народу много ездит. Почти каждый день пройдет лодка.

Все стали хвалить Чумбоку и говорили Дохсо, что у него хороший будет зять. Старик готов был почувствовать себя счастливым, как вдруг какая-то непри ятная мысль овладела им.

– Что ты, дядя? – ласково спросил Чумбо.

– Я всегда помню, что Игтонгка убежал, – печально ответил Дохсо, теперь маньчжуры где увидят меня – убьют. Я всегда должен их бояться.

– Не бойся! – сказал Чумбо. – Я твой зять и всегда могу тебя защитить. Я же не боялся выстрелить в шамана. Я и их не побоюсь.

Он уже рассказывал про испытание Бичинги.

– Мы давно знаем, что Бичинга злодей и обманщик, – бормотал Ичинга.

Черноглазые большеголовые ребятишки жались к матерям, когда речь зашла про шамана. Особенно ругал его Кога, тот самый долговязый, остроголовый старик с бородой в три длинных седых волоска, который жил то в Бохоторе, то в Кондоне и который дал Чумбоке оморочку после его бегства от маньчжуров.

Между тем в стойбище пришла лодка. Приехали люди в рыжих шляпах.

– Кто это? – спросил Чумбо.

– Это лоча! – спокойно ответил Иренгену. – Наши знакомые. Не бойся их. Они на озере красное серебро моют… К нам ездят…

– Фомка приехал! – поднялся дядюшка Дохсо.

Гостей было двое. Из них сухой, русобородый и с длинным носом русский. Тунгус Афоня тоже называл себя русским. Не раз еще в былые годы Фомке приходил с купцом из-за хребтов. Приносил топоры, а иногда и самодельные русские ружья. Проезжая по стойбищам, якуты и русские «пробовали пески» – брали пробы на золото.

На этот раз русские приехали в деревню за табаком. Они знали, что у гольдов водится славный табак.

Все кондонцы перебрались с песков к гостям, в тальники. Самары стали обсуждать, сколько дней пришлось бы потратить, если поехать на Амур купить табаку.

Золото было, а табаку не было. Фомка и его друг Афоня решили не пожалеть рубах, шапок и шляп, променять их на табак гилякам, не знавшим цены золоту.

– На Мангму за табаком ехать быстро можно, – говорил Кога, подсаживаясь к Фомке.

– Только не проедешь! – воскликнул Дохсо.

Фомка спросил, что же за беда.

Дядюшка Дохсо рассказал про набеги маньчжуров, про бегство Игтонгки и про притесне-ние грабителей.

Фомка покачал головой.

– Мы дадим табаку, маленько-то дадим, – сказал Чумбо.

Среди выигрышей у него был табак. Парень принес и отдал русским две связки.

– Боитесь каких-то бродяг, – сказал Афоня, принимая подарок. Собрались бы да погнали их.

– А ты нам поможешь? – спросил Кога.

– Что, у вас самих силы, что ли, нет? Ружья есть…

Чумбо вспомнил, что когда-то такой же совет давал Алешка его отцу Ла. Чумбо хорошо помнил Алексея, как всегда помнят в тайге человека, который хотя бы раз проходил мимо. Алексей помог поймать лысого зверька, живущего чужой добычей, и сравнивал его с пришлыми грабителями. А главное – он сменил за юколу хорошее ружье, которое бьет метко.

– Напасть да всех побить, – как бы между прочим сказал, попыхивая трубкой, Афоня, занятый вырезыванием колка для весла.

– У-у! Как нападешь?

– Как нападешь? Подъехали на лодках и прямо набежали. Посечь их всех.

– А кто торговать будет?

– Мы торговать будем! – живо ответил Афоня.

Чумбо оглядел зеленую тихую реку, а за ней рыжие камни с вековыми кедрами по уступам и на вершинах… На этой стороне берег, истоптанный поколениями Самаров дочерна.

«Тут корень рода Самаров! – думал Чумбо. – Вон какой амбар старый сгнил, повалился в лес, как пьяный! Кусты на его бревнах выросли – это еще дедушка, самый первый Самар Нана строил! В лесу в железных рубашках его кости валяются. От этого Нана пошли Нанэй – наш народ, люди, все мы. Во-он за рекой скалы, как жеребцы скачут по склонам сопки… Они у нас так и называются – скалы Жеребцы. На этом месте, когда Нана пришел, рыба в воде шелестела, как листья сухого дуба шелестят. Ему поэтому место понравилось. Зачем сюда чужих пускаем? А? Про каждый камень, про каждую речушку у Самаров сказка есть. А теперь сюда разбойники приходят. Дедушка наш род сюда привел не затем, чтобы тут нас грабили! Вон какие кедры стоят! Таких нигде нет!»

За табак Фомка подарил Чумбоке свою выцветшую шляпу.

– Вот шляпа! Теперь тебя не узнает никто! – сказал Дохсо, когда Чумбока надел на себя подарок.

– Чумбока, надень русскую рубаху!

– Теперь ты можешь в гьяссу ехать, тебя даже Сибун не узнает! Совсем ты другой человек стал.

– Приезжай ко мне в гости в низовья, – приглашал Фомка молодого гольда.

Афоня возил добытое золото якутским купцам, за хребты. Скоро он отправится в город лоча.

* * *