Далёкий край

Тунгусы и гиляк так поставили свои накомарники, что Чумбока оказался посредине. Чувствуя себя в безопасности, он лежал, раздумывая об Одаке. Ради нее стоило сражаться с шаманом, стоило терпеть страхи и опасности…

Через несколько дней Чумбока подъезжал к Кондону. На далеком берегу солнце ярко осве-тило выступившие из леса красные тучные стволы кедров. У подножия их белели берестяные шалаши горюнских Самаров.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ КОРЕНЬ РОДА

– Я тебе на всю жизнь обязан. Ты сына Игтонгку спас… я это никогда не позабуду, – говорил Чумбоке Дядюшка Дохсо. – Можешь у меня попросить все, что захочешь, – ничего не пожалею.

– Отдай за меня Одаку!

– А-на-на| – подпрыгнул Дохсо и взглянул с удивлением на дочь, как бы только сейчас– что-то сообразив.

По дороге в Кондон Чумбока все обдумал.

– Мы с тобой совсем не одного рода, – сказал он.

– Как так?

– Конечно! Она мне не сестра… Это глупости.

– А-на-на! – с досадой воскликнул старик, и видно было, что таким сватовством Чумбо сильно огорчил его. Дядюшка Дохсо повесил голову.

Проворно поднявшись, Чумбока принес из лодки хо с ханшином.

– Э-э, парень, да ты, оказывается, богатый, – заметил старик. – Я давно не пил араки. Наверно, уж целый год. Можно будет тебя послушать…

А у Чумбоки в лодке был целый ящик ханшина и мешочки с овсом, пшеном и кукурузой. Он действительно разбогател.

Дядюшка выпил.

– Парень, того, чего ты просишь, сделать нельзя, – сказал он. – Шибко большой грех.

Чумбока снова стал доказывать Дохсо, что он не брат Одаке.

– Ну, давай считаться дедушками… Я тебе докажу, что мы не брат с сестрой… Уже был случай, когда один Бельды… Ичинга Бельды женился на девушке своего рода.

– А ну, давай считаться! – согласился дядюшка Дохсо, подумав, что, может быть, дейст-вительно произошла ошибка и у молодых найдутся доказательства, что они не родственники: Тогда, пожалуй, можно поженить Одаку и Чумбоку. Будет такой умный зять. – Ну, давай считаться.

– Моего отца Ла род пришел с Нюмана. Там его корень. А твой дедушка был Нана, тунгус, по-нашему понимал плохо…

– Э-э нет! Это все равно! Оба Самары! Тьфу ты! Чуть не ввел меня в грех!

– Ну как же! Давай снова!

– Давай…

– Мой отец – Ла, а ее – Дохсо, у тебя отец – Чудинга, а мой – дедушка Иренгену. Его отец – Пояна, а твой дедушка – Тяп-Тяка, а отец Тяп-Тяка самый Нана и есть. Народ разный, значит.

– Нет, все равно Самар! – упрямствовал Дохсо.

Чумбока плюнул с досады и снова пошел за водкой. Он принес еще одну бутылку, а старухе отдал пшено и овес.

Вскоре собрались все Самары, стали пить водку. Сварилась каша.

– Вот парень сватается, – говорил Дохсо, – хочет увезти Одаку.

– Конечно, надо отдать ему девку! – соглашались голодные старики, усаживаясь вокруг котла и принимаясь за кашу.

– Ну, давай еще считаться, – сказал Дохсо.

Он все более склонялся к тому, чтобы отдать дочь за Чумбоку, но желал слышать ясные доказательства.

– Мой отец – Ла, а ее – Дохсо…

– Кто Дохсо? – испуганно встрепенулся дядя.

– Кто? Ты! – с сердцем прикрикнул Чумбо.

– А-а! – пьяно согласился старик.

– Твой отец – Чудинга, а наш дедушка – Иренгену…

Чумбока опять перечислил всех родственников, но старик снова заупрямился.

– Кто Иренгену? – выкатил Дохсо безумные глаза.

Чумбо обозлился и ударил дядюшку по затылку.

– Ты зачем дерешься?

– Убью тебя! – не в силах сдержать гнев, крикнул Чумбо. – Отдай Одаку или худо будет!

– Давай подарки, – отозвался Дохсо.

Чумбока сходил к лодке и принес старику и старухе по халату.

– Хороший подарок! Красивый! – обступили старуху гольдки.

– А вот как ты жить будешь? – не глядя на халаты, спросил дядюшка Дохсо. – Тебя маньчжуры убить могут… Хорошо бы, парень, с твоим нравом пойти в хунхузы. Нам будешь добычу привозить. Прежде у вас в деревне самым храбрым был твой брат Удога, но теперь он женился и обабился. Ты стал самым храбрым. Ты дерешься хорошо. Иди в хунхузы, тогда я тебе отдам Одаку. Я бы и без этого отдал, да закон боюсь. А если хунхуз будешь, то ничего, можешь закон не признавать. Будешь богатый. Родители жены любят, когда зять богатый… Иди в хунхузы.

Чумбо совсем не хотел стать разбойником. Он сказал, что не желает грабить и обижать людей, а будет жить честно.

– А-а! Жаль! – разочарованно молвил старик. Сам Дохсо мирно и честно прожил жизнь и никого не грабил. – Мне хотя бы на старости лет пожить как следует… Если бы ты, парень, был не дурак, то подобрал бы себе товарищей и пошел бы за добычей. Тебя все боялись бы. Ты бы грабил и таскал мне… Хунхузу и закон можно нарушить – на сестре жениться… Все равно хунхуз закон не признаёт.

– Я тебе все честно добуду, отдай только Одаку, – просил Чумбо. Нарушения закона не будет. У нас с братом ружье есть. Могу тебе подарить. Русское ружье!

– У-у! Честно никогда ни черта не достанешь. Все уйдет. А ружья мне не надо, я его боюсь.

Под растянутую сетку, около которой сидели Самары, подлез седой, такой же черноногий, как Дохсо, дед Ичинга.

– Конечно, отдай ему девку. Человек подвиг делал. Пусть берет. Он умнее нас и сам все знает.

Дохсо почесал под косой. Дед Ичинга был один из самых старых Самаров. Его стоило послушать.