Далёкий край

– Ну, так вот… – икнув, заговорил он. – Надо эту девку привезти ко мне.

– Сюда?

– Конечно, сюда! Только слушай… Все это как следует надо будет сделать. Уговорись с отцом, а потом привези сюда или пусть он ее сам привезет. Она поживет у меня два дня. Я буду шаманить… Или нет, погоди… Не так… я неправильно сказал. Пусть проживет здесь четыре дня.

Чумбока молчал, поблескивая глазами.

– Мы с ней останемся, и я тут буду шаманить. Переведу ее в другой род. Она уж будет не Самар, а твой дядюшка Дохсо не будет ей отцом. Пока ты ездишь на Горюн, мы тут подыщем ей отца из другого рода и примем ее в тот род… Так можно… Тогда женишься… Только дорого будет стоить… Мне будешь должен… А новому отцу дашь торо…

Чумбока ужаснулся.

«Э-э! Что шаман затеял! Еще с дядей можно сговориться в долг, а тут совсем обдерут. Да еще на четыре дня отдай ему Одаку. А он станет жить с ней как с женой. Бежать!» – подумал он и готов ринуться вон.

– А пока что иди налови мне рыбы, – строго сказал шаман, – я люблю свежую осетрину. Сегодня во-он на той протоке должны быть осетры… Привези мне двух…

«Я, кажется, перестарался, – подумал Чумбо. – Хитрил, хитрил, а хитрость до добра не довела… А как теперь увернуться, не знаю и придумать ничего не могу».

Чумбо пришлось ловить осетров для Бичинги. Потом шаман заставил его подмести дом, вытрясти старые одеяла.

– Еще крышу надо будет починить, – сказал он. – А потом привезешь девку…

Шаман говорил об этом с нескрываемым удовольствием.

«Я совсем напрасно с тобой связался, – думал Чумбока. – И зря сказал, что на Горюне есть красивая девушка. Нет, я уйду от тебя».

Вечером шаман долго тянул ханшин из маленькой чашечки.

– Так привезешь мне девку? – пьянея, спросил он.

– Вот я еще подумаю… – ответил Чумбо. – Мне что-то страшно закон рода нарушать. Я вот съезжу на Горюн… Может быть, лучше не грешить?

Бичи забеспокоился и стал упрашивать Чумбоку жениться.

– Не бойся, можешь грешить! Закон рода не бойся переступить, за это ничего не будет… – начал уговаривать пьяный шаман парня. – Ты вот выпей. Я не жалею вина для тебя! Почему не хочешь выпить?

«Какой хитрец и обманщик! Надо поскорей бежать», – решил Чумбока.

– Ты говоришь, она красивая? Очень красивая? Знаешь, парень, а ты на Горюн не езди. Там бывают русские, могут тебя обидеть… Да и грех… Начнутся несчастья! Лучше ты сиди дома и жди. Не езди на Гэнгиэн! А то грех! Ведь черти могут родиться, если брат любит сестру.

Страх все сильней разбирал Чумбоку.

Вдруг в доме раздался какой-то таинственный звон.

«Черт дернул меня за язык разболтать все Бичинге. Он хочет расстроить мою свадьбу…»

– Ладно, ладно! Я на Горюн не поеду, – поспешно сказал парень и опрометью кинулся вон.

Бичинга что-то закричал ему вдогонку, но Чумбока под прикрытием темноты пустился бегом.

Парень промчался через густые кустарники. Открылась светлая река, вся в голубой ночной ряби. Земля была темна, а небо и река белели ярко, хотя луны не было видно.

Чумбо сел в оморочку и поехал на Горюн.

«У него на кане веревочка, а в ящике спрятаны колокольчики и камни… – утешал себя парень. – Когда он хочет напугать людей, дергает за эти веревочки – получается звон и гром, как будто собирается гроза и летят черти…»

На устье реки Чумбо вылез на отмель, поставил полог-накомарник из бязи и заночевал. На другой день он пустился в путь вверх по Горюну.

День за днем проходил в утомительной работе. Легкая берестяная лодка с трудом поднима-лась против течения.

ГЛАВА ШЕСТАЯ ИСПЫТАНИЕ ШАМАНА

Снова он натянул тетиву,

Колдуну выбил глаз второй.

Нанайская сказка

Приволье на Горюне! Вокруг ни души!

Чумбока поднялся на заре, когда хребты казались глыбами льда, а прозрачная вода в лесис-тых, цветущих берегах была сплошь зеленой. По прохладе Чумбо быстро поднимался вверх по реке в оморочке. Из-за пены грохочущих перекатов над самой водой вылетели маленькие черные утки. Навстречу им над низкой чащей всплыло солнце и обдало белым пламенем холодную реку. Ослепленная утка ударилась с разлета в борт оморочки. Утки, налетая на Чумбоку, испуганно метались ввысь и в стороны, шлепали крыльями над полями его шляпы.

Солнце слепило их. Чумбока на миг растерялся. Вдруг он вскочил. Лицо его выражало испуг. Он боялся, как бы не пропустить такой случай.

Стоя в своем берестяном суденышке, Чумбо стал с силой наносить удары веслами. Он сшиб двух уток и поймал их, трепещущих, на воде.

Закрепившись за корягу, так что течение водило корму берестянки, он съел свою добычу, бросая перья, крылья и кишки в несущуюся гладкую воду.

Чумбо оглянулся и невольно зажмурился. Холодная река за кормой пылала жарким пламенем и слепила глаза.

Солнце поднялось высоко и сквозь рубаху из рыбьей кожи жгло плечи Чумбоки, налегавше-го на шестики, когда из-за поймы поднялся высокий увал, заросший старым лесом – тополями, ясенями, осинами, елью, бузиной, черемухой и шиповником в подлеске и по обрыву. Ближе виднелись широкие пески и луга, отсеченные от лесистой горы протокой. Такие места всегда нравились Чумбоке.