Далеко-далёко. Рассказы о детях

Вот и сейчас, вспомнив про «жевалки» и бабку, Мишка окончательно расстроился и заскучал, но расспросить обо всём бабку Нину всё же не решался.

Бабка Нина поняла всё сама, позвала Мишку к телефону и предложила позвонить его бабке. После разговора всё определилось: Мишка понял, что поехать на дачу можно, и старался помогать, но под ногами не путался, как велела в разговоре его бабка.

Часть 3

Раньше на даче Мишке быть не доводилось, потому рассказы рыжей Варьки слушал, как волшебную сказку. О, дача! Воля вольная: всего много – неба, травы, речки, – и всё можно – бегать, кричать, играть.

Как только приехали, всё распаковали, разложили, и Варька с Мишкой были отпущены играть до обеда. Варька успешно справилась с ролью экскурсовода: все заветные уголки и закоулки ведомы стали и Мишке. Они бегали по тропинке, между грядок и на лужайке, кричали и смеялись беспрестанно, а потом их позвали обедать. За обедом дед Иван, обычно немногословный, заметил: «Там, в гараже, велосипед и самокат, возьмите». После обеда беготня и игры продолжились, потом Варька затеяла катание: велосипед и самокат были извлечены на свет. Варька, лёгкая и быстрая, сразу оседлала велосипед, а Мишке достался самокат. Так они катались по улице вдоль дачи до поворота на лугу и обратно, вернее, каталась только Варька, а Мишка догонял её на самокате или просто бегал за велосипедом. На улицу выглянул дед и поманил Варьку. Варька подъехала к деду лихо, с разворотом, а позже подбежал запыхавшийся Мишка. «Пойдёмте ужинать, спать сегодня пораньше, утром на рыбалку», – сказал дед Иван и помог затащить велосипед. «Деда, деда! – крутилась вокруг него Варька. – «Вотетта» звёздочка проскальзывает». «После ужина посмотрю, – ответил дед, устанавливая велосипед на боковую опору, и продолжил: – Ты что же это парня обижаешь, велосипед ему не даёшь?» «Да он же кататься не умеет!» – прыснула Варька и убежала к рукомойнику. Дед осёкся, помолчал, «пожевал» губами и вдруг подмигнул смутившемуся Мишке и заговорщицки сказал: «Если хочешь – научу!» Мишка согласно закивал, и они тоже направились к рукомойнику.

Так неожиданно жизнь – большая учительница – сама ответила Мишке на мучивший его с некоторых пор вопрос: «Для чего в жизни деды?» Выросший без отца и деда, при бабке, которая умела всё: и варить, и шить, и гвоздь забить, и нож наточить, – он недоумевал, попав в Варькину семью: вот бабки – дело понятное: постирать, сварить, деньги заработать, – а вот деды? И по всему выходило, что без дедов можно обойтись! Мишка чувствовал, что ответ где-то рядом, что другие мальчишки уже знают этот ответ, и поэтому ни за что на свете никогда бы не сознался, что ищет этот ответ. В миг, когда дед Иван ему подмигнул, Мишка сердцем всё понял и удивился, и обрадовался – ведь деды в этой жизни для того, чтобы жизнь стала правильной, спокойной, честной и справедливой. Дед починил звёздочку и за неделю, бегая рядом, научил Мишку кататься на велосипеде. Теперь Мишка недоумевал: как же это он раньше жил без деда, такого большого и надёжного.

После ужина уложили спать – вольный день принёс быстрый сон – Мишка как рухнул в кровать, так и мгновенно уснул. Первые лучи солнца разбудили Мишку. Поёживаясь от свежести, он спустился по лестнице в огород. Бабка Нина быстрёхонько его накормила, потеплей одела и препроводила под берег речки, где уже расположились дед Иван и ещё один незнакомый дед. Рядом дымился небольшой, в два полена, костерок. Дед Иван поднялся навстречу Мишке, познакомил его с незнакомым ему дедом Парфёнычем и протянул удочки (Мишкины подлиннее, Варькины – покороче), рассказал и показал, как насадить на крючок червяка. Сто потов сошло с Мишки, прежде чем он научился и червяка насаживать, и удочку закидывать. А пока он этому учился, деды его поддерживали и вроде бы даже не замечали его промахов, а дед Парфёныч даже успокаивал: «Получится, обязательно получится! Ты, главное, «милдруг», не спеши!»

Легендарная личность был этот Парфёныч. Это только уже потом Мишка узнал, что дед Парфёныч и дед Иван раньше строили дороги: дед Иван – бульдозеристом, дед Парфёныч – начальствовал и, как говорил дед Иван, был «голова» – много знал, многое умел. Невысокого роста, тщедушный, он обладал недюжинной внутренней силой. Обращался ко всем бабкам не иначе как «ягодка», а ко всем остальным – «милдруг», умел и договориться, и убедить, а при случае и попросить. Внуков своих любил, давно уже их вырастил и теперь по праздникам получал аккуратно звонки от них со всех концов страны, причём, деда приветствуя, внуки обращались к нему почтительно: «Парфёныч».

Мишку же потрясли другие умения Парфёныча: он умел ездить на машине, умел отремонтировать её и… виртуозно играл на баяне. Никогда игре не учился: «слухач» – он мог за считаные секунды подобрать незнакомую мелодию, правда, с годами брал инструмент всё реже и реже, так что Мишка этот нечаянный концерт, глубоко его взволновавший, слышал только один раз.