Далеко от Москвы

Он родился – Свиридов не понял, то ли роды были легкими, то ли Зина не придала им значения, но радость первой встречи с сыном заслоняет все. Сын настолько занимает ее, что приход его отца остается почти неотмеченным, как и поцелуи и слабые попытки интимных ласк. Наткнувшись на колкую поросль на ее теле он уже не возобновляет попыток, а она не чувствует их прелести. Время проходит, уже прошло несколько месяцев – его уже нет, и однажды она испытывает волнение от прикосновения мальчика к ее груди, а затем просто от воспоминаний. Волнение, желание …

Мальчик растет, но не забывает ужаса от близкого проникновения к нему чего-то … Чего-то очень важного и желанного для мамы, но этого она очень сильно боится, и ее страх и желание не находят выхода … А потом мама приходит к нему редко, и иногда он чувствует, что ей очень хочется принять внутрь себя часть мужчины, она опять полна тех эмоций … И он вновь переживает весь тот ужас замкнутого пространства, ужас матери и свой страх и безвыходность …

«Можно уже попробовать снять» – подумал Свиридов, – «Но откуда? С того конца или с этого? Или лучше просто дать ему свое отношение ко всем этим событиям, включая сегодняшнее ее волнение?»

– У тебя пот … капает, – тихо прошептала Дзюбановская, – Можно мне вытереть?

– Нет … Руки не отнимай …

Свиридов начал тихонечко шевелить пальцами, поглаживая мальчика. Тельце стало мягче, мышцы уже не каменели под его пальцами. Он старался внушить мальчику не только спокойствие, уверенность в своей безопасности, но и чувство понимания и уважения к матери, нежность к ней … И, главное, Свиридов пытался разорвать связь между волнением женщины и потребностью той в мужской ласке с чувством опасности и страхами мальчика.

Мальчик успокаивался – это уже было видно, руки и ноги его расправлялись, дыхание становилось ровным.

– Лера, дай я вытащу руку, а ты прижми его к себе и побаюкай … Дзюбановская чуть отстранилась и Свиридов осторожно стал вытаскивать руку из-под мальчика. Тот спокойно повернулся к Дзюбановской, уткнулся носом ей в грудь, обнял рукой.

Свиридов, внушая ему спокойный и глубокий сон, стал вынимать другую руку из-под тела мальчика. Только теперь он почувствовал и осознал, что все это время его руки были плотно прижаты к телу молодой женщины, прикрытому только тонкой и короткой сорочкой.

Теперь он смог вытереть пот. В дверь заглядывали.

– Девочки, заберите Борю и отнесите в кровать. Не бойтесь, все хорошо, он сейчас не проснется …

Свиридов взял мальчика и передал Нине. Дзюбановская помахала затекшими кистями рук и встала с кровати. При этом ее короткая сорочка предательски открыла слишком многое, и она покраснела, искоса глянув на Свиридова.

КАК ТАМ ЗИНА?

– Как там Зина? – он послал мысленный приказ ребятишкам «спать» и мог теперь заняться мамой.

– Получше, но еще трясет …

– Девочки, поставьте стул … Посадите ее.

– Зина, сядь поудобнее, поплотнее к спинке.

Свиридов встал у нее за спиной, положил ладони ей на виски.

– Я сейчас попробую снять у тебя головную боль и успокоить тебя. Ты сиди спокойно, старайся ни о чем не думать …

– Хорошо, Толя …

– И не волнуйся, с Борей все в порядке, он заснул …

– Хорошо, Толя …

– Ты успокаиваешься, успокаиваешься … Можно усыпить тебя?

– Хорошо, Толя …

Успокаивая Зину Свиридов вошел в ее сознание и мысленно попытался пустить события вспять. Ему это удалось и он убыстрил темп.

Волнение и желание Зины, почувствовавшей прикосновения его рук через тонкую ткань рубашки, ее волнение и желание от случайных прикосновений и даже взглядов, случайная близость с почти незнакомым мужчиной, попытки мастурбации, роды, беременность, страх и желание последних недель беременности, обоюдные желания ее и отца ребенка, разнообразие поз и способов, бессонные безумные ночи, темперамент молодых любовников, знакомство и влюбленность, но это не первый ее мужчина …

Свиридов прервал продвижение вглубь информационного поля и вернулся.

Зина сидела с закрытыми глазами и спала, а кругом стояли мамы в ночных сорочках и широко открытыми глазами смотрели на нее и на Свиридова.

Он знал, что прошло всего несколько секунд.

Теперь он внушал Зине, что те страхи, которые она переживала в последние недели беременности, давно прошли, стали давними полузабытыми воспоминаниями, что она свободна от этого страха, что у нее такой чудесный сын …

– Давайте уложим Зину в кровать, – сказал Свиридов, поднимая ее на руки, – ну-ка, помогите мне.

Общими усилиями Зину уложили.

– Теперь она спокойно проспит до утра … Все, девочки, ложитесь спать.

– Толя! – Вера подошла к нему, – Меня считают отпетой хулиганкой и вообще … Но дай я тебя поцелую от всех нас!

– Ложитесь, ложитесь! Я всем пожелаю спокойной ночи!

Как же эти молодые женщины были хороши в своем волнении за мальчика и друг за друга. Сейчас они счастливо улыбались, когда Свиридов просто касался щеки, поправлял одеяло, гладил руку. Правда, он при этом излучал доброту и ласку.

Последней у стены стояла кровать Дзюбановской. Свиридов не удержался и погладил ее по спине, проведя ладонью сверху донизу, и получил в ответ такую счастливую улыбку.