Далеко от Москвы

– Да, Израиль Моисеевич! И не заметил особой разницы по сравнению с мальчиками. И даже попробовал повлиять на некоторые связи …

– Стоп! – старик закрыл глаза и молчал так долго, что Свиридову показалось, что тот заснул.

– Нет, я не сплю. Я пытаюсь анализировать … Итак, все что относится к твоим штучкам проникновения в сознание обыкновенных людей … Об этом знаем мы двое?

– Да.

– Никто больше не знает?

– По моим сведениям – никто.

– Даже так … Мой совет – пусть никто и никогда об этом не узнает, и здесь тоже никому это знать не следует. Не понял?

– Но пойму.

– Тоже неплохо. По крайней мере, от меня об этом уже никто не узнает.

– Почему уже?

– Не дури! Мне не так много осталось … Приведи ко мне этих мальчиков. Чем скорее, тем лучше.

– Я думаю перевести их сюда – не нужен им этот интернат. Тем более, что там значительная территория экранирована и чем-то облучается …

– Что!?

– Сигнал оттуда не проходит, граница поля довольно четкая, всего метров пятьдесят. Но внутри общались спокойно, только в голове небольшой постоянный шум. Вы что-нибудь знаете о том помещении, куда перевели детей?

– Ах, бог ты мой, великий и всемогущий! За чьи грехи теперь расплачиваются эти дети? – чуть слышно на идиш прошептал старик.

– Уходи. Я буду думать, вспоминать и анализировать. Когда вернется Баранов – проходите ко мне. Теперь судьба этих мальчиков в твоих руках. Помогай тебе бог.

ПОИСКИ В АРХИВЕ

В архиве первого отдела Свиридова уже ждали Суковицина, Шабалдин и дородная со следами былой красоты и бурной жизни начальница архива.

– Так, начали работать. Номер объекта для поиска документов есть? Установили по генплану?

– Так точно, товарищ командующий. Вот номер.

– Молодец, Галина. Вот вам первое задание, начальник пыли и увядших секретов – найти всю документацию, имеющую отношение к этому объекту. Всех сотрудников на это не бросайте, достаточно трех-четырех, будут и другие задания.

– И помните, – остановил он двинувшуюся в соседнюю комнату начальницу, – Если вы не найдете материалов, а я потом их найду, то вы все строем в полном составе с лопатами и кирками отправитесь в тайгу копать картошку на всю оставшуюся жизнь. Я отнюдь не шучу. Идите.

– Что можешь сказать ты? – спросил он Шабалдина, когда полная начальница ушла.

– Решение о переводе детей было примерно вот в это время, и примерно в это же время произошла передача помещений того спецобъекта.

– Галина, посоветуйте, как лучше искать? Нужны любые документы, относящиеся как к передаче объекта, так и к решению о создании интерната и переводе детей в те помещения.

– Разрешите, я займусь этим сама?

– Действуйте. Найдете меня, где бы я ни был.

ОН ВСТРЕТИЛ ВЫХОДЯЩУЮ ТОНЮ

У дверей Свиридов встретил выходящую Тоню.

– Ну, вот, вернешься домой, а там – никого, – заворчал он, обнимая Тоню.

– А я шла в тренажерный зал. Дело там подвигается плохо, и нажимать приходится сильно. Обрати внимание – с набором временных кадров, как мне кажется, опять не все в порядке. – говорила Тоня, возвращаясь со Свиридовым в комнату.

– Соскучилась … – целуя и обнимая Свиридова шептала она, – Совсем как девчонка соскучилась … Я старая дура, да?

– Ну, какая же ты старая дура?

– Ну, не старая, так немного пожилая … Тебя не было всего только сутки, а я соскучилась … просто не знаю, как …

– Дай, я хотя бы немного умоюсь …

ЗАДАНИЕ ЕВМЕНОВУ

По телефону Свиридов вызвал Евменова и вскоре они уже ходили по второму этажу корпуса.

– Итак, Иван Раисович, вам ясно? Переносите все из помещений 312 номера в такую же комнату на второй этаж, а рядом готовите такую же «распашонку» для детей. Спальня, комната для занятий и игровая. Кровати для детей, ковры, детская мебель, посуда. Да мне ли вас учить.

– Но как же переносить без хозяев? То есть я хотел сказать – без хозяек?

– Переносите, что можно. Позовите ребят капитана Воложанина – они вам помогут. Кровать – целиком, кухонный гарнитур – целиком с содержимым. Приедут вечером женщины – перенесут все остальное. Основание – мой приказ. Жаловаться пусть идут ко мне.

– А дети? Когда приедут дети, Анатолий Иванович?

– Будьте готовы через пару дней, но лучше – завтра.

– Вы, как всегда, меня просто пугаете! Ведь это же невозможно!

– От вас ли мне это слышать, Иван Раисович? Ведь для вас невозможного нет, я уже убеждался в этом.

– Ах, Анатолий Иванович, Анатолий Иванович. Вы меня цените, но вы меня переоцениваете.

ПАП, СКАЖИ, ЧТОБЫ МЕНЯ НЕ ТИСКАЛИ

– Пап, скажи ты этим теткам, что бы они меня не тискали!

– Что-что? Какие тетки тебя тискают?

– Да твои названные сестры! Поймали меня и ну слюнявить! Всего облизали!

– Терпи, сынок. Ты теперь слюноспаситель. Или слюноотражатель? Если бы не ты, все эти слюни достались бы мне.

– Бедные мои мальчики!

– Да, тебе легко иронизировать, Тонечка. А меня всего облизали …

– Ничего, ей еще это предстоит.

– Ты думаешь?

– Уверен. Поймают и будут рассказывать, какой я хороший.

– Это ты-то хороший?

– Ты думаешь, что папа не хороший!?

– Конечно, нет. Он – самый лучший … И единственный на свете …

– И ты – тоже …

Их поцелуй был так долог, что Грише стало скучно.