Далеко от Москвы

Ковшов, разомлев от жары, лежал на верхней полке. Лицо его, исхлестанное ветром и снегом, горело. Глазам было больно смотреть, но спать не хотелось. Над утлым домиком, прямо над головой, выла на разные голоса пурга, будто рядом где-то сцепились два огромных зверя, терзая друг друга. Силин возбужденно говорил: у него с женой есть сбережения, люди они молодые и бездетные — надумал он купить на собственные деньги танк и в нем отправиться на фронт, вместе с женой. Здесь, наверное, этого дела не решишь. Что если написать товарищу Сталину?

— Мой совет такой, — отозвался Беридзе, и Алексей по голосу, по особой задушевности и мягкости его понял, что Силин удивил и растрогал Георгия Давыдовича. — Стройку бросать не надо. А танк купите. Это благородная мысль, всякий вам скажет.

Беридзе помолчал, раскуривая трубку — в ней что-то похрустывало.

— Не знаю уж, как вернее, — вздохнул Силин.

— Я вам как товарищ говорю, не как главный инженер, в интересах которого удержать хорошего тракториста. Вдруг товарищ Сталин ответит: неверно вы придумали, нам нужно, чтобы вы строили нефтепровод. Ведь вы же не сомневаетесь, что стройка тоже боевое дело, и каждый строитель — тот же солдат...

Алексей слушал разговор, думая о своем. Издавна, с детства, он любил узнавать новые места и новых людей. Началось это со школьных уроков географии, с книг о путешествиях. Представление о невиданных местах оставалось тогда еще умозрительным, поэтому нереальным. И ему всегда немножко странно было думать, что где-то, скажем, на реке Волге или на реке Адуне, отдельно от него, Алексея Ковшова, кто-то существует, чем-то занят. Потом привелось побывать на Волге, а теперь и на Адуне — и он увидел своими глазами эти новые места, убедился, что и здесь живут люди. Конечно, он не ждал встретить безлюдье. Подтверждалось именно то, что знал он умом, и это приносило удовлетворение. Отныне картина жила в памяти полная красок и звучаний, отныне он знал — там-то живут такие-то люди, они делают то-то. Вот и ушедший рыбак оставил по себе глубокий след в душе, теплое ощущение товарищества. Теперь Алексей знал: на Адуне живет и работает сильный, смелый человек — Карпов Иван Лукич... И комсомолец Махов... И этот тракторист с его передвижным домиком...

Прикрыв воспаленные глаза, Алексей перебирал в уме впечатления последних дней. Адун — огромная русская река — представлялся теперь в живых, осязаемых картинах. Множество людей — каждый со своим лицом, фигурой, голосом и уменьем — заселяли его. Теперь легко было вообразить и прошлое Адуна, и недалекое будущее, хотя бы в прямой связи с нефтепроводом. Побывав на участке Рогова, он воочию представлял себе то, о чем говорил Беридзе, — бесчисленные огни стройки на обоих берегах реки.

Силин, которого мучило бездействие, взял лопату и опять пошел раскидывать снег у входа. Беридзе лежал на спине, закинув руки за голову и подняв лицо так, что борода его стояла торчком. Он удовлетворенно говорил:

— Мы теперь, Алеша, сильные с тобой. Народ за нас, за левый берег. И рабочие на участках, и рыбак Карпов, и нанайцы — все за нас. Слышал, как мне Силин сказал: «Теперь трассу никак уж обратно не перетащить, приросла она на этом берегу...» Мы с тобой окончательно убедились, что самое главное возражение наших противников о затопляемости левого берега — преувеличено. Испугавшись возможности затопления, они допустили ошибочную предпосылку в изысканиях и проекте, а затем привыкли к этой ошибке, возвели ее в непререкаемый закон. Затопляются раз в десять лет, скажем, только седьмой и восьмой участки, но нас это не пугает.

Он подробно развивал свои мысли об изъянах старого проекта и преимуществах нового.

— Я вижу, у тебя уже готова речь для выступления в Рубежанске, — засмеялся Алексей.

— Да, готова! Пусть начальство обругает нас там за самовольные действия, но оно не сможет не признать нашей правоты!.. Нас, советских инженеров, учили не бояться риска. Мы пошли на риск и согласны отвечать за него. Правильно я рассуждаю, Алеша?

— Правильно, — не сразу ответил Алексей. — Сейчас поскорей бы вернуться в Новинск, кончить проект. Надо нам совсем выбираться из города на участки... Знаешь, Георгий, у меня душа почему-то болит, когда я думаю о проливе и об острове. Ведь мы туда еще и не добрались!

— Интересно, был ли на проливе Батманов? Вот бы хорошо! — вздохнул Беридзе. — По-видимому, он пока посылает туда одного Панкова.

Они попытались прикинуть, где сейчас начальник строительства. Последние вести о нем передала Таня Васильченко — Батманов опередил их на два дня.

— Ох, и тяжело сейчас Татьяне! — сказал вдруг Беридзе и заворочался так, что деревянная стойка с нарами заскрипела. — Напрасно мы ушли от нее, очень пригодилась бы ей наша помощь.

— Она не кисейная барышня и не одна, с коллективом, — возразил Алексей.— Буран здесь не редкость, нельзя же ей всегда рассчитывать на стороннюю опеку.