Далеко от Земли

Ртутная лампа уличного фонаря изливала свой резкий мертвенно-голубоватый свет, проникавший в незашторенное окно, на потолке, на светлом квадрате метались мутные тени древесных ветвей. Ветер гулял по ночному городу, завывая и присвистывая, словно в тоске – прошла зима, и нет уже той мертвящей силы в морозе… разве мороз это? Так, жалкий ночной заморозок… Скоро, совсем уже скоро. Считаные дни остались, и набухшие почки развернутся клейкими листочками, одевая лес в прозрачный изумрудный наряд. И станешь ты, ветер, тёплым и ласковым…

– Вейла…

– М?

– Не спишь?

Короткий смешок.

– Любишь ты, Антоша, задавать риторические вопросы…

Её тело было шелковистым и лишь чуть горячим – такое бывает у больного, только-только подловившего простуду. Как там правильно называется-то… да, субфебрильная температура. То есть это у гомо сапиенсов субфебрильная, а у обитателей прекрасной Иноме гипотермальная фаза.

– Ты даже ванну сегодня не приняла…

– А… завтра с утра… Я с ног валилась.

Я только сочувственно вздохнул. Экспедиция вернулась уже затемно, до самого заката работали товарищи учёные, в поте лица изучая флору Иннури… Вернулись переполненные впечатлениями и сразу полезли в ванну – первой Айя, как дама, потом мужчины… Каждый отогревался в кипятке по полчаса. Так что, когда ванна освободилась, моя ненаглядная уже и вправду едва удерживала веки раскрытыми.

– Мне казалось, вот упаду и усну, как камень в воду, – она говорила чуть слышно, чтобы не разбудить гостей. – А не идёт сон почему-то…

– Так иной раз бывает, когда переутомишься.

– Скажи, Антоша… если что… как ты будешь жить без меня?

Холодная лапка тронула сердце.

– Не говори так.

– Но ведь об этом тоже надо думать, – её глаза близко-близко и в темноте кажутся пугающе бездонными. – Ты же в курсе, какую пакость замыслила эта твоя воздыхательница. Комсорг и набирающий вес общественный деятель.

Пауза.

– Инструкция неумолима. Агент, попавший в поле зрения местных органов безопасности, должен быть выведен из работы и эвакуирован на Иноме.

Я приподнялся на локте.

– А теперь послушай меня. Я не хочу думать о том, что не должно случиться. Я ничего не хочу думать насчёт своего устройства в загробной жизни. Моя жизнь – ты. Здесь и сейчас. Местные органы? Плевать. Мы уедем на край света, в Сибирь. Или в Амазонию, или в Папуа – Новую Гвинею. И никто не сможет тебя у меня отнять. Ни дикари-иннурийцы, ни ваш иномейский спецназ.

Её глаза будто лучились незримым светом.

– Хороший ты какой, Антоша… Ладно. Я согласна даже на Папуа.

Губы, горячие и нежные, как у ребёнка…

– Олла кео йо кье, – прошептала Вейла, прижимаясь ко мне. – Возьми меня сейчас…

Глава 5 Солнцестояние

Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся советская земля!

Бодрый марш из репродукторов гремел, причудливо переслаиваясь эхом, делавшим часть слов неразборчивыми. А впрочем, чего тут разбирать? Всё и так ясно, даже без слов. Первомай, Первомай, сколько хочешь наливай!

– Ура, товарищи!

– Урааааа!

Вейла шагала в нашей колонне, цепко ухватив меня под руку. Глаза её сияли от возбуждения, то и дело иномейка с любопытством вытягивала шею, вертя головой направо и налево. Ну ещё бы, мелькнула у меня в голове посторонняя мысль. Для иномейского агента все эти празднества, во-первых, великолепная возможность для сбора социопсихологического и прочего ценного материала… а во-вторых, кто откажется побывать задаром, к примеру, на карнавале в Рио? Граждане тоже обращали изрядное внимание на красивейшую девушку с буйной копной чёрных волос и изумительной фигурой… а ноги! Это ж с ума сойти, какие ноги…

– Ревнуешь?

– И притом жестоко. Краешек попы зачем демонстрируешь трудящимся? Это будит в трудящихся дремучие инстинкты.

– М? – в её взгляде лёгкая растерянность. – Ты считаешь? Но ведь я же в колготках!

Я возвёл очи к светлым небесам. Это Ленке в глубине души понятно, что юбка-ультрамини наряд эротический. Но попробуйте убедить иномейку, что колготки-«паутинки» – это вовсе не разновидность штанов!

– Не переживай, – её глаза смеются. – Они тебе не конкуренты. Трудящимся только самый краешек, ненадолго и издали, тебе же всю, постоянно и вплотную!

Возразить было нечего.

– Антон! Привалов!

– Привет, Саня.

– Здравствуйте, девушка! Познакомил бы, что ли?

– Это вот Марина. Это Саня Кравченко, начинающий инженер и опытный баламут.

– Такой молодой и уже опытный?

– Не слушайте его, это он по злобй клевещет! Потрясно выглядите, Мариночка, я восхищён!

– Закатай губу, Санёк, – я демонстративно обнял ненаглядную за талию. – Что нам завещал товарищ Чапаев? Коня, шашку и жену не давай никому!

– Вот так всегда… Ни коня, ни шашки, и даже жён всякие шустряки уже расхватали!

Иномейка хохотала, блестя жемчужными зубками.

– А где-то наш комсорг? – я оглянулся. – Я Ниночку имею в виду…

– Как, ты не в курсе? – искренне изумился Санёк.

– Что я пропустил?

– Ну, в общем, деликатная болезнь у неё выявилась. Короче, в дурке она.

– Ого… – теперь уже я был изумлён. – Вот это да…