Далекое Близкое

– Так, Флег, дерну сейчас – чем есть, – он выразительно качнул все теми же захваченными из двигательного клещами, – вернется Проф – продезинфицируем рану. Идет? Пока вытащим, промоем и зажмем просто. Мик, кусок оторви. Четвертинку. И держи пока.

– Да не тяни уже, – глухо проговорил азиат, наклоняясь лицом к коленям и упершись ладонями в пол, – давай!

Широкие плоские «губки» клещей неловко скользили на мокром от крови осколке, но все же подцепили. Дернули. Вытащили. Края раны разошлись, как шов на треснувшей одежде, и вот уже кровь залила и плечо, и спину. Металлический сладковатый запах пропитал все, заглушив нефтяную отдушку. Кровь. Еще живые клетки, которые на самом деле уже мертвы.

Азиат замычал что-то, вцепившись зубами в рукав своей куртки.

– Стажер! Да лей уже!

Струя воды потекла по коже, и ОТул, аккуратно и ловко зажав рану тампоном из оторванного куска хлопка, принялся споласкивать кожу.

– Так, щас проверим, насколько остальная твоя шкура цела… Отлично. Вроде больше ни царапины. Мик, полотенце!

– Да-да… – я отстраненно наблюдал как руки – мои руки – придерживают полотенце поверх импровизированного тампона, пока техник сооружает подобие бинта из других кусков хлопка.

Странно… Почему Флегматику не дали сначала обезболивающего?

– Да где, блин, Проф с аптечкой?! И из чего была эта кружка?! Из хрусталя?!!

– Была одна историйка, – проговорил глухо азиат, так и не поднимая головы, – знаешь, дружище, у вас просят о помощи святого Патрика, а у нас Гуань Инь. Это означает «та, кто наблюдает за миром, или прислушивается к звукам мира». Гуань Инь собиралась войти в царство небесное, но остановилась на пороге, услышав плач мира. Звуки, понимаешь? Вокруг пустота, но все мы слышали что-то. Значит – звук здесь есть, и если ее позвать – услышит обязательно. И услышит и поможет. Ее зовут «тысячерукой и тысячеокой», способной, таким образом, видеть множество людей и помогать им. Помощь бы нам не помешала…

– Что за хрень ты несешь?

– Зубы заговариваю.

– Это я тебе должен зубы заговаривать.

– Ха.

Дюжий рыжеволосый детина с налитыми кровью голубыми глазами и жилистый сухой азиат – сколько же ему лет может быть? – смотрят друг на друга и понимают. Понимают оба нечто такое, что позволяет вновь обрести надежду, и верить, что все кончится хорошо, несмотря на то что притаилось снаружи корабля…

Почему?

Потому что оба во что-то верят? Вера – это действительно так важно? Для психики – важно?

А потом жутко закружилась голова – будто, снова начинается прыжок.

Тук-тук.

Все подняли взгляды на потолок.

Диафрагма была открыта.

Бездна смотрела на нас и кажется ухмылялась.

Сколько же в этой черноте красок. Нет серьезно. Да вы хоть представляете сколько оттенков чёрного существует? Чёрный, эбонитовый, мокрый асфальт, ониксовый, чернильный, нефтяной, полуночный… тот, кто говорит просто «черный» – ничего не понимает. Наверху скручиваются жгуты разного цвета, кипят, плавятся. Живые и жуткие.

– Кто открыл… – Профессор замолчал на полуслове, потрясенно оглядываясь по сторонам.

Все мы снова сидели за столом, в центре совершенно невинно стояла нетронутая розовая кружка.

– Ч-что за хрень?

– Так, – шеф оглядел всех по очереди, – мы закрыли диафрагму, потом в результате некрасивой сцены вы, – кивок в сторону программиста, – поранили плечо осколком вот этой разбившейся кружки. Я пошел за аптечкой. Кто-то видел что-то иное?

Все покачали головами.

– Тогда мы пережили одно и то же, лао ши. Что это могло быть, как полагаете? Временная петля? – предположил Флегматик, на всякий случай трогая пальцами так и не раненое плечо. – Честно говоря, я не могу поверить, что такое действительно может быть. Ну то есть теоретически – конечно. Но попасть самим… Да я все еще чувствую этот осколок!

– Фантомная боль? – уточнил Проф.

– Похоже.

– Так мы что – застряли? – мрачно проговорил техник, вертя в руках выживший чудом предмет кухонной утвари.

– Не-ет… – но голос ученого звучал не слишком уверенно. – Если бы это была классическая петля, мы бы полностью повторяли свои действия, не понимая, что это не впервые. Кстати, а как автоматика отреагировала?

– Никак, – пожал плечами Флегматик, снова подошедший к своим любимым мониторам, – тут чисто, время как шло, так и идет. Сбоев не было.

Тук. Тук. Тук.

И снова все мы уставились на потолок. На бездну, глядящую из открытого жуткого глаза раскрытой диафрагмы. Нет ничего постыдного в том, чтоб чувствовать себя маленьким и ничтожным, когда находишься с глазу на глаз с изнанкой вселенной.

– Закройте это, прошу вас, – вымученные слова и дребезжащий старческий голос.

Это уже не начальник экспедиции, несгибаемый, энергичный – но уставший, измученный полетом очень пожилой человек.

Флегматик снова закрыл щит. В который раз уже.

Но лучше не стало.

Никому.

И черт возьми! – именно Проф снова быстрее всех смог взять себя в руки!