Далекое завтра. Изгой

– Как же сговорчивы обычно люди, когда тоже в чем-то заинтересованы. Правда? Это риторический вопрос! Ты мне контроллера, я тебе свободу! Хорошо? Вот и отлично! А теперь тихонько, не привлекая внимания, как лучшие друзья или верные любовники, пойдем в обнимочку. Заметь, мне быстрее нажать кнопку…

***

Минус сто пятьдесят третий встретил лазерной рекламой бара «Настоящие мужчины». Антон недовольно поморщился: с этого места все началось. И встреча с Семеном Власовым, перевернувшая все с ног на голову, и знакомство с Онегиным, который пусть и невольно, но послужит биоину некоей отмычкой, с чьей помощью у Антона может получиться вернуть все обратно. Жизнь в сети, спокойную работу, и будущую известность. Очень уж не хотелось отдавать собственную жизнь реплике, превращаться в воспоминания, пусть и живущие в другом теле, идентичном до неузнаваемости. Потому как это будет не его жизнь, а жизнь репликанта. И мысли будут другие, и часть воспоминаний опять сотрут, не спросив.

– Куда? – спросил Антон.

Дмитрий махнул головой вправо. Мужчина уже успел немного успокоиться: если Антон не нажал кнопку сразу, то скорее всего уже и не нажмет. Поэтому Онегин заговорил:

– Слушай, Антох…

– Да?

– Ты же понимаешь, что для связи с контроллерами мне придется отключить «приват-режим»?

– И?

– И я могу беспрепятственно и в красках обрисовать ситуацию КИРЕ. Как думаешь, сколько ей понадобится времени, чтобы прислать команду Замены?

– Слушай, – Антон уверенно помахал перед лицом Дмитрия генератором и передразнил: – а сколько мне понадобиться времени, чтобы нажать кнопку, когда я увижу дроидов? Не тупи! Меня заберут, а ты окажешься в моей ситуации.

– Ой, да ладно! – возмутился Онегин. – Мне-то мог бы сказать! Любовник называется! Все равно же не отпустишь, пока не отыщем какого-нибудь контролера…

– Дим, ты меня извини… – Антон почувствовал за собой вину. Хоть у его действий и была уважительная причина, но как он мог так поступать с другими? Но тот, кто видит путеводную звезду, цепляется за нее из последних сил, боясь потерять, торопится, нервничает. Ему нет времени искать другие пути, а вдруг других не окажется? – Но тебе лучше не знать причин э-э-э… моего поведения.

– Это почему?

– Потому что КИРА может расценить твое знание, как опасное. Поэтому просто проводи меня к контроллерам и ступай на работу. Можешь даже рассказать КИРЕ, когда я тебя отпущу, но не раньше – иначе, меня Заменят. Это-то хоть понятно?

– Это понятно, – согласился Онегин. Замена была понятна для любого. Всех когда-нибудь забирали и заменяли, и все этого боялись. Не очень-то хотелось отдавать собственную жизнь кому-то другому, пусть и полностью идентичному. – Но мне любопытно…

– Любопытно ему! – фыркнул Антон, чуть не расхохотавшись в голос. – Поверь, лучше такое любопытство засунуть куда-нибудь поглубже и не вспоминать о нем! Думаешь, я сейчас не жалею, что не занимаюсь своими делами? Что не могу даже связаться со своим контроллером по мучающему меня вопросу? Что не могу просто зайти в свою комнату и закрывшись уйти в какую-нибудь виртуалку с головой? Я не хочу, чтобы все это со мной случалось! Не хочу проникать в какие-то тайны, не хочу знать, что происходит вокруг!

Но биоин врал себе, и все отчетливей понимал это. Может так он хотел успокоить терзающего его червячка сомнения, посеянного Семеном, но с каждым витком мысли сомнения таяли быстрее, чем возникали. Теперь Власов отчетливо осознавал, что та жизнь, которую он и еще несколько поколений его предков вело в городе совсем не та, чем кажется. То спокойное, даже больше – умиротворенное состояние, с которым все они прожили несколько жизней, имели свою цель. А именно: цель не допустить отклонения мыслей от нужного течения. Кому нужного? Но тут как раз понятно: нужного кому-то «сверху». А единственного человека, стоящего выше всех, звали Моисей Гафт. И тот мир, что окружал Антона все время, был иллюзией, виртуальностью, созданной, чтобы заключить разум людей в цепи, направить его в нужное русло, и заставить течь свободно по течению, без возможности свернуть и увидеть то, что не положено видеть.

Сейчас же мысли текли совсем по-другому, освобождённые от призмы электронного устройства, вживленного внутрь с «детства», и то, что Власова тревожило последнее время, вдруг вышло на новый виток размышлений.

– Помнишь, – заговорил биоин, – как Атланту охватила мания преобразования?

– Чего? – не понял Дмитрий. – Нет.