Дали глазами Аманды

Я вернулась в Лондон, чтобы разобраться в наших отношениях с Боуи. Дэвид предложил мне взяться за проект, который его очень впечатлял. Речь шла о шоу на американском телевидении, которое я должна была представлять и в то же время петь в нем. Он захотел даже, чтобы я написала диалоги! Шоу должно было состояться в «Меркуи», знаменитом рок-клубе 60-х годов. Мы придумали суперстранные костюмы. Я собиралась появиться, как черная королева, а он, во всем белом, должен был стоять на огромной шахматной доске, как шахматная пешка. Потом мы бы рассказали об этом моим друзьям на уикэнде в Сусексе, во время празднования моего дня рождения. Дэвид послал мне огромный букет. Потом мы поехали в Файтлеворт и поселились в комнате наших друзей. Боуи никуда не выходил, без конца смотрел телевизор и довольствовался тем, что любовался деревьями из окна.

Мы обсудили шоу, в которое я собиралась включить цитаты из «Алисы в стране Чудес». Кроме костюма черной королевы, я собиралась предстать перед публикой в костюмах Пьеро и Кармен Миранды. Дэвид позабавил моих друзей своим акцентом кокни. Он был со мной очень нежен.

Съемки состоялись на следующей неделе. Мы были загримированы, как для фотографий журналов мод, Боуи — Пьером Ларошем, я — Барбарой Дейли. Это был большой успех. Американцы сочли наше шоу странным и спрашивали, кто была та загадочная блондинка, которую представил Боуи. Я даже получила письма от фанов! Дэвид предложил мне записать диск и серьезно заняться рок-музыкой. Это было именно то, чего мне давно хотелось. Он заставил меня брать уроки пения у одной властной и требовательной дамы, ставившей мне голос. Кроме того, я посещала курсы танцев в Вест-Инде. Менеджер Дэвида занялся мной и сулил мне золотые горы. Дэвид спал со мной и я привыкала делить его с его женой. Мы ходили с ней за покупками и платьями, «чтобы нравиться Дэвиду». Странная ситуация. Днем он почти никуда не выходил: сидел дома, работал над своими записями и кассетами. Он взял напрокат большое количество старых фильмов, и мы вместе смотрели Мэй Уэст и Джеймса Дина.

В декабре Дали пригласил меня в Париж. Мне было немного страшно покидать Дэвида. Я опасалась, что он меня забудет, несмотря на его патетические признания в любви. Однако перемена обстановки послужила мне на пользу. В Париже Дали показал мне свое новое приобретение, занимавшее центральную часть гостиной. Это была чудесная мраморная лошадка, принадлежавшая английскому королю. Ее возвратили народу после закрытия знаменитого борделя Шабанне. Дали приобрел ее у Клода Булле, антиквара с улицы Жакоб. В той же антикварной лавке он нашел плиты тосканского известняка с фантастическими пейзажами, естественным образом возникшими на камне. Королевская лошадка всю зиму служила пищей для разговоров. Потом Дали обнаружил гиперреалистические статуи обнаженных женщин, которые вызывали нездоровые ощущения. Должно быть, скульптор работал, сняв предварительно слепок, потому что были видны поры кожи и сквозь синтетический материал статуй проросло несколько волосков. Это было ужасающе.

Среди новых придворных Дали я заметила высокого стройного блондина, всегда улыбавшегося, по имени Одуан де Барбо. Естественно, Дали так и не выучился правильно произносить его имя и называл его «Милена Демонжо» или «Бабочка». Последнее прозвище было вызвано его бархатными набивными куртками в разноцветную полоску. Одуан как верный рыцарь сопровождал меня к Кастелю или в «Режин». Он был очень хорошо воспитан и застегнут на все пуговицы. Настоящий странствующий рыцарь. Позже он некоторое время появлялся в обществе с княгиней Сорайя. Дали всегда приглашал к себе манекенщиков и манекенщиц, которых ему присылали из агентства моделей. Мэтр предпочитал компанию красивых молодых людей компании знаменитостей. Мне вспоминается один ужасный вечер у Лассера в компании Сильви Вартан, которая не вымолвила ни слова в течение всего ужина. Дали никак не мог вспомнить ее имя и называл ее Сесилью Бертран… Он всегда помнил, с какого согласного начиналось имя, но менял его полностью. Незадолго до рождества к нему пришел с визитом Жак Тати. Дали обожал его фильмы и особенно «Месье Юло». Он показал ему большое полотно, которое только что приобрел, — натюрморт, написанный в традиционной манере, на котором он исказил предметы, удлинил их форму и далинизировал всю картину несколькими мазками кисти. Чтобы предотвратить опасность (на картине были изображены павлиньи перья, а Дали считал павлина птицей, приносящей несчастье), он пририсовал несколько длинных булавок на шляпе.