Далия Блэк. Хроника Вознесения

Как и весь мир, Адель была застигнута врасплох всеми этими внезапными переменами. Работая в отделении неотложной медицинской помощи, она в числе первых столкнулась с последствиями этой научной загадки и своими глазами видела, как напуганы и растеряны были из-за Вознесения многие семьи. В числе этих семей оказалась и её собственная. Все они лихорадочно искали симптомы в Интернете, постоянно звонили своим врачам, обращались в каждую службу неотложной помощи, которая принимала бы их страховку (а иногда обращались и туда, где страховку не принимали), и опустошали полки всех аптек в округе. Разумеется, ничто из этого не помогало.

Вознесение не было обычной болезнью, с которой могли бы справиться доктора и лекарства.

Сегодня Адель живёт в Чикаго, но тогда, будучи врачом-ординатором, она жила в Оклахоме. По её словам, ей нравились те простор и бесконечное небо над головой. Именно там она впервые увидела Вознесённого.

Я ещё училась в ординатуре, когда появился первый подобный случай.

Это было в деревенской части Оклахомы. Есть специальная программа оплаты за учёбу для студентов медвузов, для которой нужно провести часть ординатуры в деревенской больнице. Я росла не в самой богатой семье и определённо не горела желанием выплачивать долги за обучение следующие сорок лет. Так что я воспользовалась первой же возможностью и устроилась на работу в Бойс-Сити.

Со всей этой политической круговертью вокруг здравоохранения ситуация в больнице складывалась не лучшая. Я бы сказала, что только семьдесят процентов моих пациентов получали социальную страховку от государства. Это, наверное, довольно мало. В основном к нам приходили со всякими типичными простудами и бытовыми травмами. Было много травм из-за работы с сельскохозяйственным оборудованием.

Большую часть времени мы просто сидели и ждали чего-то – чего угодно – более интересного, чем младенец с больным горлом или фермер с растяжением лодыжки. Я бы никогда в жизни не подумала, что этим «интересным» окажется один из первых Вознесённых.

Было часов шесть вечера. Помню, что тени уже стали довольно длинными и я стояла на крыльце с другой медсестрой. Она курила, а я просто потягивалась, купаясь в последних лучах солнца. Вдруг подъехала пожилая женщина в этом своём древнем универсале. Она явно была взбудоражена – вся на нервах, просигналила нам несколько раз и махала руками, как будто наступил конец света.

Я подбежала к ней, и она опустила стекло со своей стороны.

– Мой внук! – кричала она. – Ему очень плохо!

На заднем сиденье машины был мальчик. Я до сих пор хорошо помню, как он выглядел: мальчик просто сидел там, скрестив ноги. На вид ему было лет семь или восемь. Он повернулся и очень серьёзно, очень спокойно на меня посмотрел. И его взгляд… Я даже не знаю, как толком объяснить. Это прозвучит глупо, – даже в моей голове это так звучит, – но взгляд у этого мальчика был такой, как будто он слишком много знал.

Я правда не знаю, как ещё этот взгляд описать – вернее, то ощущение, которое я тогда испытала. Знаете, я сидела со своим дедушкой, когда он умирал. Тогда я была ещё студенткой, и у меня не было особого опыта по части смерти близких, за исключением смерти питомцев, так что для меня всё это было просто ужасно. Он сидел на диване, закутанный в одеяла, и слушал какую-то тихую музыку. Я держала его за руку и смотрела в его глаза; мои родители были рядом с дедом, на диване.