Дальнейшие похождения Остапа Бендера

Остап и Балаганов в разговор не вступали, а когда трамвай медленно выполз на бывшую Конную площадь и остановился у дома бывшего купеческого собрания, они сошли с него и пошли по Крещатику, осматривая все вокруг.

В центре Киева стояли огромные дома, а на воротах этих коммунальных жилищ были вывешены грозные предупреждения неплательщикам за воду, за жилье и какие-то еще указания… Но это не касалось демобилизованных красноармейцев, поселенных здесь. Уплотнивших и без того тесную площадь жильцов.

Беспризорные в лохмотьях, сквозь дыры которых просматривалась нагота давно не мытых тел, приставали к прохожим, канюча деньги.

— Таких живописных и лукавых беспризорных я и в Москве не видел, Шура, — отметил Остап.

Идя по Крещатику, они, не сговариваясь, вдруг остановились. Прочли старую табличку на угловом доме: «Прорезная» и рассмеялись:

— Помните, я вам рассказывал, как Михаил Самуэльевич настоятельно меня просил: «Поезжайте в Киев, Шура, и спросите: чем занимался Паниковский до революции», — проговорил Балаганов.

— Помню, помню, «брат Коля»… — посмеивался Остап.

— Паниковский под видом слепого просил прохожего перевести его через эту улицу, — указал Балаганов, — и чистил у того карманы.

— Ой, Шура, мы находимся на историческом месте, граждане! — патетически воскликнул Бендер.

— А за то, чтобы Михаила Самуэльевича не трогали, — продолжал работавший с Паниковским в конторе «Рога и копыта», — платил городовому Небабе пять рублей в месяц! И тот следил, чтобы Паниковского не обижали… — не мог сдержать смех Балаганов.

— Ой, умора! Если бы вы знали, граждане, — обратился Бендер к прохожим, — чем знаменит этот угол, то непременно почтили бы светлую память человека без паспорта.

Люди шли мимо по своим делам и не обращали внимание на слова великого комбинатора. И только один солидный мужчина спросил:

— Как эго без паспорта? Разве можно? — и, получив в ответ смех двух акционеров, поспешил удалиться.

— Михаил Самуэльевич говорил, что встречал этого Небабу, — еще сказал Балаганов. — Городовой теперь музыкальный критик, командор!

— Почтим светлую память Паниковского, Шура, молчанием, — серьезным голосом заявил Остап, — обнажим головы.

Постояв на углу Прорезной и Крещатика около минуты, друзья пошли дальше по главной улице Киева. Но Бендер вдруг остановился и обернулся к Прорезной, говоря:

— А знаете, Шура, чтобы увековечить светлую память о Михаиле Самуэльевиче Паниковском, мы откроем свою контору не где-нибудь, а непременно на углу Прорезной и Крещатика. Подыщем комнатку на первом этаже…

— Это будет прекрасно, Остап Ибрагимович, просто великолепно, если сделаем так, командор.

Пройдя до Бессарабки, акционеры перешли площадь и вошли в крытый рынок. Здесь торговали всем, от ранней зелени, украинской домашней снеди, мяса, курей, прошлогодних овощей и фруктов, молока, творога и сметаны, до мелкой живности, конских хомутов, сбруй и москательных товаров.

— Шура, служебный день уже начался и нам не следует терять время, — сказал Бендер, оглядев шумные ряды рынка.

Балаганов глазами исполнительного подчиненного посмотрел на своего командора и ответил:

— Будем устраиваться в гостиницу, Остап Ибрагимович, и завтракать.

— Это никуда от нас не уйдет, Балаганов. Вначале… — не договорил Бендер и остановил человека интеллигентного вида вопросом:

— Будьте любезны, товарищ, где находится комитет по делам археологии?

Местный интеллигент, озадаченный вопросом, подумал несколько секунд и ответил:

— И не слышал о таком, уважаемый, — и пошел от великого комбинатора, держа корзинку с покупками.

Расспросив более десятка прохожих, акционеры призадумались.

— А может, командор, такого и нет здесь, и все это выдумки? — спросил Балаганов, видя, что их поиски безуспешны.

— Шура, вы так и остались неверующим Фомой, — взглянул с сожалением на него Остап.

— Нет, почему, я верующий, я же говорил вам, командор, но не так чтобы…

— Если в городе под землей так много кладов, то есть и организация для поиска их, Шура, — наставительно ответил Остап, поняв, что Балаганов имеет в виду совсем другую веру и не стал его поправлять, а остановил очередного прохожего.

— А-а, как не знать, товарищ, вычистили меня оттуда, а находится он на улице Ленина, это бывшая Фундуклеевская, там и находится ВУАК… — и хотел было идти дальше, но его остановил Бендер вопросом:

— Как это ВУАК?

— А так. Всеукраинский археологический комитет, товарищи, — совсем не расстроено, а скорее весело пояснил тот.

— Премного благодарны, уважаемый, весьма, — проговорил Остап вслед неунывающему гражданину, которого вычистили из этого комитета.

— Вот видите, Шура, я же говорил, а вы не верили. Просто эта организация иначе называется. ВУАК, — засмеялся Бендер.

Вскоре, оставив Балаганова с баулом и чемоданчиком на улице, Бендер вошел в приемную председателя ВУАКа.

— Вам кого? По какому вопросу, товарищ? — преградила ему путь в кабинет секретарша, с длинной папиросой в руке.

— Я из Харькова, разве не видно, что по очень важному делу, барышня, — слегка отстранил ее в сторону великий комбинатор и вошел в кабинет.

— К вам можно? — спросил он с порога.