Дальневосточная альтернатива

– Похоже у меня уже два ангела-хранителя, – с неподдельной радостью думала Варя. Не смотря на постоянные хлопоты по работе, общения с равными по культуре людьми ей очень не хватало, а здесь все видели в ней начальницу, причем, очень строгую. Семенов обещал в ближайшее время открыть у них факторию и посадить младшего брата торговать, а пока принял от Вари заявки на товары и письмо коменданту города.

– Будем вывозить урожай, обязательно заеду в Камень, надо поговорить о некоторых приспособлениях, – однако на самом деле ей просто хотелось поговорить с явно умным человеком. Открывать тайну своего появления здесь она никому не собиралась.

Глава 11

Осознав самого себя как личность каждый человек надеется на свою долю вселенского счастья. Затем, получая одни подзатыльники, узнает сословную науку жизни, из которой выпрыгнуть могут очень немногие.

Прокопий Кудинов помнил свое детство только потому, что всегда хотел есть. Оставшись сиротой, он прошел весь круг ада бесправного животного, отнимающего корочки хлеба у собак. Непрерывные унижения не озлобили его, а научили терпеть и ждать. Когда тело от работы стало достаточно сильным, он избил пьяного хозяина, забрал деньги, что нашел и отправился по свету. Он долго работал в артелях грузчиков на Волге, сменил много профессий, затем понял, надо ехать в Сибирь, где людям полная свобода. Понял не сам, рассказал один старовер из их артели. Его ничего не держало, с женщинами он надолго не сходился, да и то только со вдовыми. Кроме того, документов у него не было. Поэтому три года назад Прокопий в год своего тридцатилетия прибился к переселенческому обозу и отправился за Урал. В Иркутске его хотели арестовать и тогда он рванул еще дальше. Как раз по реке перегоняли грузы в Благовещенск и он устроился разнорабочим. В Благовещенске встретил купца Семенова, который набирал команду в совсем дикие края. Кудинов сразу согласился и ни разу не пожалел об этом, особенно после встречи с Куприяновым. Что-то необычное исходило от него и Прокопий полностью доверился ему, тем более удача все время шла им навстречу.

Сейчас он полностью освоил производство кирпичей и вместе с двумя удэгейцами и тремя китайцами делали сначала по 200 кирпичей в день. Затем для приготовления раствора изготовили две емкости и лошадь на карусельном станке размешивала смесь. Формование кирпичей приходилось делать вручную, а затем сушка и обжиг. Печь не остывала даже ночью, поэтому их цех был самым теплым в поселке. Жили они всей бригадой вместе в половине дома, но Сергей обещал Прокопию к весне построить для него отдельный дом, причем бесплатно, так как ссуду на дом давали только переселенцам. Обжигом цемента Сергей сначала занимался сам, но когда технология была подобрана, то всему научил Прокопия и поручил это дело тоже ему. Когда залив замерз, из Владивостока стали постоянно прибывать санные обозы за досками и кирпичом, а также за разными железными изделиями. Уже в первую зиму производство стало приносить прибыль и стало понятно, что его нужно немедленно расширять, пока конкурентов нет.

В полуверсте от берега продолбили две продольные проруби, в одну опускали кошельковый невод и вытягивали из другой. Первый раз попало столько наваги и корюшки, что еле вытащили двумя лошадьми. Из-за обилия рыбы такую рыбалку устраивали не чаще одного раза в неделю. Сергей научил вялить корюшку по-своему и это стало любимым лакомством населения поселка. Однако, вскоре и во Владике узнали вкус вяленой корюшки. Рецептом Сергей делится не собирался, но зато готовый продукт продавал с удовольствием. В феврале на санях приехал комендант Бурачек, которого угостили разными копчеными деликатесами.

– Я просто потрясен тем, что вижу и обязательно отпишу губернатору про ваше усердие, – вещал комендант, видимо в душе завидуя удачливости купца. Сергей постарался получить с него документы на всех жителей поселка, включая нанайцев. Через неделю приехал писарь и документы были готовы. Особенно этому был рад Прокопий Кудинов.

Глава 12

Я знал одного механика на сухогрузе, который ходил в море 15 лет и его в каждый шторм укачивало до посинения, хотя обычно моряки за два-три месяца забывают про морскую болезнь.